Нѣтъ слѣпаго случая! Богъ управляетъ міромъ, и все, совершающееся на небѣ и въ поднебесной, совершается по суду премудраго и всемогущаго Бога, непостижимаго въ премудрости и всемогуществѣ Своемъ, непостижимаго въ управленіи Своемъ.
Богъ управляетъ міромъ: разумныя твари Его да покоряются Ему, и слуги Его да созерцаютъ благоговѣйно, да славословятъ въ удивленіи и недоумѣніи превышающее разумъ ихъ, величественное управленіе Его!
Богъ управляетъ міромъ. Слѣпотствующіе грѣшники не видятъ этого управленія. Они сочинили чуждый разума случай: отсутствіе правильности во взглядѣ своемъ, тупости своего взгляда, взгляда омраченнаго, взгляда извращеннаго, они не сознаютъ; они приписываютъ управленію Божію отсутствіе правильности и смысла; они хулятъ управленіе Божіе, и дѣйствіе премудрое признаютъ и называютъ дѣйствіемъ безумнымъ.
Господь Богъ нашъ: по всей земли судьбы Его (Псал. CIV, 7) проповѣдуетъ царственный Пророкъ. Судьбы Господни истинны, оправданы вкупѣ (Псал. XVIII, 10). Въ нихъ нѣтъ ничего несправедливаго! въ нихъ нѣтъ ничего неразумнаго! оправдываются онѣ послѣдствіями своими, своими духовными плодами; оправдываются онѣ совершенствомъ всесовершеннаго Источника своего.
Похвали, Іерусалиме, Господа! хвали Бога твоего, Соне! яко укрѣпи вереи вратъ твоихъ, благослови сыны твоя въ тебѣ (Псал. CXLVII, 1-2). Способна восхвалить Бога похвалою богоугодною одна православная Церковь; одни истинные сыны ея, вѣрные нѣдру ея — ея догматическому и нравственному преданію — способны наслѣдовать благословеніе. Богъ, возвѣщаяй слово Свое Іакову, оправданія и /с. 78/ судьбы Своя Ізраилеви (Псал. CXLVII, 8; Быт. XXXIII, 28) [1], открываетъ ученіе спасенія всѣмъ членамъ православной Церкви; но таинство евангельской правды и таинство судебъ Своихъ открываетъ, насколько оно можетъ быть постигнуто, однимъ избранникамъ, сподобившимся увидѣть чистымъ умомъ Бога въ промыслѣ и управленіи Его. Не сотвори Богъ тако всякому языку, и судьбы Своя не яви имъ (Псал. CXLVII, 9).
Видѣніе судебъ Божіихъ — видѣніе духовное. Возводится Божественною благодатію, въ свое время, къ этому видѣнію умъ христіанина, подвизающагося правильно [2]. Духовному видѣнію ума сочувствуетъ сердце духовнымъ, святымъ ощущеніемъ, которымъ оно напаявается, какъ-бы напиткомъ сладостнымъ и благовоннымъ, изливающимъ въ него и питаніе, и мужество, и веселіе. Вглядываюсь въ судьбы Твои, Господь мой: судьбы Твоя — бездна многа (Псал. XXXV, 7). Глубину ихъ не возможетъ изслѣдовать ни умъ человѣческій, ни умъ ангельскій, подобно тому, какъ чувственное око наше не можетъ усмотрѣть сводовъ неба, скрывающихся за прозрачною, безпредѣльною синевою его.
Правильное и точное исполненіе воли Божіей невозможно безъ познаванія судебъ Божіихъ. Что — заповѣди Божіи? это — воля Божія, объявленная Богомъ человѣкамъ для руководства въ дѣйствіяхъ, зависящихъ отъ произвола ихъ. Что — судьбы Божіи? это — дѣйствія или попущенія воли Божіей, на которыя произволъ человѣка не имѣетъ никакого вліянія. Очевидно, что, для всецѣлаго исполненія воли Божіей человѣкомъ, необходимо человѣку встать въ правильное отношеніе и къ заповѣдямъ Божіимъ и къ судьбамъ Божіимъ. Сохранихъ пути Господни, говоритъ истинный служитель Божій, яко вся судьбы Его предо мною, и оправданія Его не отступиша отъ мене (Псал. XVII, 22-23). Судьбамъ Твоимъ, Господь мой, научи мя! (Псал. CXVIII, 108) Исповѣмся Тебѣ въ правости сердца, внегда научитимися судьбамъ правды Твоея (Псал. CXVIII, 7).
Раздражи Господа грѣшный — произвольный служитель /с. 79/ демоновъ: нѣсть Бога предъ нимъ, оскверняются пути его на всяко время, отъемлются судьбы Твоя, Господь нашъ, отъ лица его (Псал. IX, 25-26). Пренебреженіе заповѣдями Божіими по необходимости присоединяется къ отверженію управленія Божія міромъ и промысла Божія о мірѣ: пренебреженіе заповѣдями Божіими вытекаетъ изъ этого отверженія, какъ естественное послѣдствіе. Правителемъ вселенной, начальною причиною всего, совершающагося въ обществѣ человѣческомъ и съ каждымъ человѣкомъ въ частности, произвольный, намѣренный грѣшникъ признаетъ или человѣческій разумъ, или слѣпый, безсмысленный случай. Становится этотъ грѣшникъ, по самому образу мыслей, по настроенію души, въ отношеніе, враждебное Господу, враждебное святому Евангелію Его; попираетъ безстрашно этотъ грѣшникъ всѣ заповѣди Божіи, удовлетворяетъ безстрашно всѣмъ порочнымъ пожеланіямъ своимъ.
Для кого нѣтъ Бога въ промыслѣ Божіемъ, для того нѣтъ Бога и въ заповѣдяхъ Божіихъ. Кто увидѣлъ Бога въ управленіи Его міромъ, кто возблагоговѣлъ предъ этимъ управленіемъ, кто возблагоговѣлъ предъ судьбами Божіими: тотъ только можетъ привоздить плоти своя къ страху Божію (Псал. CXVIII, 120): распять волю и мудрованіе грѣховныя и веществолюбивыя на крестѣ евангельскихъ заповѣдей. Чтобъ увидѣть Бога въ промыслѣ Его, нужна чистота ума, сердца и тѣла. Для стяжанія чистоты, нужна жизнь по заповѣдямъ Евангелія. Изъ видѣнія судебъ Божіихъ раждается въ сугубомъ обиліи матерь этого видѣнія — жизнь благочестивая.
Управляетъ Богъ вселенною; управляетъ Онъ и жизнію каждаго человѣка во всей подробности ея. Такое управленіе, входящее въ самыя мелочныя, ничтожнѣйшія, повидимому, условія существованія тварей, соотвѣтствуетъ безконечному совершенству свойствъ Божіихъ. Законъ такого управленія прочитывается въ природѣ, прочитывается въ общественной и частной жизни человѣковъ, прочитывается въ Священномъ Писаніи. Не двѣ ли птицы, сказалъ Спаситель, цѣнятся единымъ ассаріемъ, и ни едина отъ нихъ падаетъ на землю безъ Отца вашего. Вамъ же, присные и вѣрные служители Божіи, и власи главніи вси изочтени суть (Матѳ. X, 29-30). Вѣрю всесвятымъ словамъ! Не могу не вѣрить имъ: они изображаютъ съ точностію совершенство Бога моего. Отъ лица Твоего, /с. 80/ Господь мой, судьба моя изыдетъ (Псал. XVI, 2)! Весь принадлежу тебѣ! Жизнь моя и смерть находятся ежечасно въ рукахъ Твоихъ! Во всѣхъ дѣлахъ моихъ, во всѣхъ обстоятельствахъ моихъ Ты участвуешь: вспомоществуешь мнѣ въ благоугожденіи Тебѣ; долготерпишь мнѣ при дѣйствіяхъ моихъ своевольныхъ, грѣховныхъ, безумныхъ. Постоянно направляетъ меня на путь Твой десница Твоя! Безъ содѣйствія этой десницы, давно-давно заблудился бы я безвыходно, погибъ бы безвозвратно. Ты, единый способный судить человѣка, судишь меня, и рѣшаешь участь мою на вѣки по праведному суду твоему, по неизреченной милости Твоей. Я — Твой и прежде бытія моего, и въ бытіи моемъ, и за предѣломъ земнаго бытія или странствованія моего!
Судьбы Божіи — все, совершающееся во вселенной. Все, совершающееся, совершается вслѣдствіе суда и опредѣленія Божіихъ. Тайно отъ Бога и въ независимости отъ Него не совершаетсяи не можетъ совершиться ничто. Одно совершается по волѣ Божіей; другое совершается по попущенію Божію; все, совершающееся, совершается по суду и опредѣленію Божіимъ. По этой причинѣ судьбы Божіи часто называются въ Писаніи судомъ Божіимъ. Судъ Божій всегда праведенъ; праведенъ еси, Господи, говоритъ Пророкъ, и прави суды Твои (Псал. CXVIII, 137).
Дѣйствіемъ воли Божіей сотворены міры видимый и невидимый, сотворенъ и искупленъ человѣкъ, совершены и совершаются всѣ событія, общественныя и частныя, изъ которыхъ свѣтитъ, какъ солнце съ неба, Божія благость, Божіе всемогущество, Божія премудрость. По попущенію Божію, по произволу тварей, явилось зло со всѣми послѣдствіями его: по попущенію Божію, по собственному произволенію, пали ангелы, палъ человѣкъ, не приняли Бога и отступили отъ Бога человѣки, искупленные вочеловѣчившимся Богомъ; по попущенію Божію, по злому произволенію ангеловъ отверженныхъ и падшихъ человѣковъ, растлилась земля преступленіями и нечестіемъ этихъ ангеловъ и этихъ человѣковъ. По попущенію и суду Божію караютъ и будутъ карать вселенную различныя скорби и бѣдствія, общественныя и частныя; по попущенію и суду Божію постигнетъ отступниковъ отъ Бога, враговъ /с. 81/ Божіихъ вѣчная мука въ огненной, мрачной безднѣ адской, для которой они приготовили себя произвольно.
Воззрѣлъ Апостолъ умомъ чистымъ, умомъ, озареннымъ лучами святой Истины, воззрѣлъ на недосягаемую высоту судебъ Божіихъ, и, въ священномъ ужасѣ отъ видѣнія этихъ судебъ, воскликнулъ: о глубина богатства и премудрости и разума Божія! яко неиспытани судове Его, и неизслѣдованіи путіе Его. Кто бо разумѣ умъ Господень? или кто совѣтникъ Ему бысть? (Рим. XI, 33).
Воскликнулъ это Апостолъ, бесѣдуя о страшномъ преступленіи, о произвольномъ отверженіи іудеями Искупителя, объ отверженіи изступленномъ, которое увѣнчалось злодѣйствомъ чудовищнымъ: убійствомъ Искупителя. Говоря о преступленіи человѣковъ, вполнѣ зависѣвшемъ отъ свободнаго произволенія ихъ, Апостолъ выражается такъ, какъ бы преступленіе совершено было Богомъ. Затвори Богъ всѣхъ іудеевъ въ противленіе (Рим. XI, 32). Даде имъ Богъ духъ умиленія [3], очи не видѣти, и уши не слышати (Рим. XI, 8). Попущеніе Божіе названо дѣйствіемъ Божіимъ. Неограниченный по силѣ и власти какъ-бы ограничилъ Себя, не измѣнивъ производенія человѣческаго, не остановивъ дѣйствій человѣческихъ, вступившихъ въ упорное сопротивленіе, въ ожесточенное противодѣйствіе волѣ и дѣйствію Бога. Произволеніе тварей, всѣ усилія ихъ не возмогли бы воспротивиться всемогущей десницѣ Творца. Этого не сдѣлано. Это — судьбы Божіи (Рим. XI, 33). Постиженіе ихъ невозможно, какъ превышающее разумъ разумныхъ созданій. Изслѣдованіе того, что не можетъ быть постигнутымъ, — трудъ тщетный, чуждый смысла. Изслѣдованіе судебъ Божіихъ воспрещается Богомъ, какъ начинаніе, внушаемое слѣпотствующимъ высокоуміемъ, какъ начинаніе, внушаемое ложнымъ взглядомъ на предметъ, какъ начинаніе, ведущее къ неизбѣжному заблужденію, къ богохульству, къ душепогибели. Должно, по примѣру Апостола, видѣть и созерцать судьбы Божіи окомъ вѣры, окомъ духовнаго разума, и, не дозволяя себѣ безплодныхъ сужденій по началамъ человѣческимъ, погружаться благоговѣйно въ священное недоумѣніе, въ священный духовный мракъ, который вмѣстѣ и чудный свѣтъ, которымъ /с. 82/ закрытъ Богъ отъ умственныхъ взоровъ и человѣческихъ и ангельскихъ (Псал. XVII, 12).
«Зло не имѣетъ сущности» — сказали Отцы: «оно является отъ нашего нерадѣнія о добродѣтели, и исчезаетъ отъ нашего усердія къ добродѣтели» [4]. Зло, будучи недостаткомъ добра, можетъ относиться только къ ограниченнымъ разумнымъ тварямъ, въ которыхъ добро ограничено. Недостатокъ не имѣетъ мѣста въ безконечномъ, ни приступа къ нему. Богъ — безконеченъ, и добро Его — безконечно. Безконечное, по свойству своему, не уменьшается при всевозможныхъ численныхъ вычитаніяхъ изъ него, и не увеличивается при всѣхъ такихъ приложеніяхъ къ нему. Ни зло, ни добро тварей не имѣетъ и не можетъ имѣть никакого вліянія ни на Бога, ни на дѣйствія Его. Судьбы Божіи стоятъ на высотѣ недоступной и неприкосновенной; онѣ стоятъ на высотѣ, независящей отъ дѣйствій и демонскихъ и человѣческихъ. Дѣйствіе Божіе пребываетъ съ своимъ собственнымъ свойствомъ и значеніемъ, несмотря на то, каково бы ни было дѣйствіе и человѣческое и демонское, соединенное по наружности въ одно дѣйствіе съ дѣйствіемъ Божіимъ.
Разительный образецъ такого дѣйствія представляетъ собою великое событіе: страданіе и смерть Богочеловѣка. Съ одной стороны этимъ страданіямъ и этой смерти благоволилъ подчиниться вочеловѣчившійся Богъ по всесвятой волѣ Своей: съ другой стороны первосвященники іудейскіе, водимые также своимъ собственнымъ произволеніемъ, подвергли вочеловѣчившагося Бога унизительнѣйшему безчестію, истязаніямъ лютымъ и смерти позорной. Въ злодѣяніи человѣковъ участвовали демоны, какъ начальники злодѣянія (Іоанн. XIII, 2, 27). Здѣсь дѣйствіе Божіе было соединено, по наружности, въ одно дѣйствіе съ дѣйствіемъ человѣческимъ и демонскимъ; но, въ сущности, отличалось дѣйствіе отъ дѣйствія всесовершеннымъ различіемъ. Вы Святаго и Праведнаго отвертостеся, сказалъ іудеямъ Апостолъ Петръ; вы Начальника жизни убисте; Богъ же, яже предвозвести усты всѣхъ пророкъ Своихъ пострадати Христу, исполни тако (Дѣян. III, 14, 15, 18). Эту же мысль выразили и всѣ Апостолы въ молитвѣ, которую они произнесли при вѣсти объ открывшемся гоненіи /с. 83/ на Церковь въ Іерусалимѣ. Они сказали въ молитвѣ своей: Владыко, Ты, Боже, сотворивый небо и землю и море и вся, яже въ нихъ: Иже Духомъ Святымъ усты отца нашего Давида, отрока Твоего, реклъ еси: вскую шаташася языцы, и людіе поучишася тщетнымъ! предсташа царіе земстіи, и князи собрашася вкупѣ на Господа и на Христа Его. Собрашася бо воистину во градѣ семъ на святаго Отрока Твоего Іисуса, Егоже помазалъ еси, Иродъ же и Понтійскій Пилатъ, съ языки и людьми Ісраилевыми, сотворити, елика рука Твоя и совѣтъ Твой преднарече быти (Дѣян. IV, 25-28).
Судьбы и дѣйствія Божіи идутъ путемъ своимъ; дѣйствія человѣческія и демонскія идутъ также путемъ своимъ. Преступленія и злодѣянія не престаютъ быть преступленіями и злодѣяніями въ отношеніи къ дѣятелямъ своимъ, хотя бы совершающіе зло съ намѣреніемъ злымъ вмѣстѣ были лишь орудіями воли Божіей. Послѣднее есть слѣдствіе неограниченной премудрости Божіей, неограниченнаго могущества Божія, по причинѣ которыхъ твари, дѣйствуя по свободному произволенію своему, вмѣстѣ пребываютъ неисходно во власти Творца, не понимая того, исполняютъ волю Творца, не вѣдая того.
Судьбы Божіи присутствуютъ и дѣйствуютъ въ средѣ событій, совершаемыхъ человѣками и демонами, какъ тончайшій духъ среди вещества, не завися отъ вещества, не стѣсняясь веществомъ, дѣйствуя на вещество, и не подвергаясь дѣйствію вещества. Судьбы Божіи — всемогущее дѣйствіе во вселенной всесовершеннаго Бога, единаго, въ точномъ смыслѣ, Духа, наполняющаго вселенную и все, чтó за предѣлами вселенной, необъемлемаго вселенною. Не объемлетъ Бога міръ вещественный, подверженный нашимъ чувствамъ; не объемлетъ Бога и міръ духовъ, не подверженный нашимъ чувствамъ. Соотвѣтствуютъ Богу дѣйствія Его, судьбы Его: и онѣ необъемлемы. Да безмолвствуютъ благоговѣйно предъ ними и человѣки и ангелы! Въ отношеніи къ Богу духи — то же вещество: отличаются они отъ Бога и по существу и свойствамъ, отличаются различіемъ безмѣрнымъ, отличаются настолько, насколько отличается и грубое вещество [5]. Таковъ законъ для отно/с. 84/шеній безконечнаго ко всему ограниченному и конечному. Какъ бы ни различались между собою предметы ограниченные, какъ бы ни возрастали или умалялись, различіе ихъ съ безконечнымъ не измѣняется и не можетъ измѣниться никогда: всегда оно равно, потому что всегда безконечно.
Горе міру отъ соблазнъ: нужда бо есть пріити соблазномъ. Обаче горе человѣку тому, имъ же соблазнъ приходитъ (Матѳ. XVIII, 7). Это сказано Спасителемъ міра, Господомъ нашимъ Іисусомъ Христомъ. Это сказано о событіяхъ, которыя совершаются предъ очами нашими, и должны еще совершиться, въ которыхъ всесвятыя судьбы Божіи сливаются во едино съ преступными и гибельными послѣдствіями грѣховнаго, любострастнаго, враждебнаго Богу производенія человѣческаго.
Нужда пріити соблазномъ; этими словами объявляется предопредѣленіе Божіе, объявляются судьбы Божіи, непостижимыя для человѣка и недоступныя для постиженія его. Горе человѣку тому, имъ же соблазнъ приходитъ: этимъ объявляется гнѣвъ Божій служителямъ, проповѣдникамъ, покровителямъ грѣха, сѣятелямъ и распространителямъ грѣха въ обществѣ человѣческомъ, врагамъ и гонителямъ истиннаго Богопознанія и богослуженія. Настроеніе и дѣятельность ихъ уже осуждены Богомъ; уже произнесены громовыя угрозы противъ этого настроенія и этой дѣятельности; уже приготовленъ въ возмездіе имъ вѣчный адъ съ его темницами, съ его ужасными пытками и казнями. Но дѣятельность и настроеніе человѣковъ, непріязненныя и противодѣйствующія Богу, попущены Богомъ. Таковы судьбы Божіи. Зло, совершаемое тварями, не можетъ нарушать въ Богѣ — въ Добрѣ всесовершенномъ — нерушимаго, неприкосновеннаго пребыванія въ неизмѣняемыхъ свойствахъ и достоинствѣ Его, не можетъ воспрепятствовать безпредѣльной Премудрости Божіей совершеніе всесвятой, всемогущей воли Ея.
Что такое — предопредѣленіе Божіе? это — образъ выраженія, употребляемый Священнымъ Писаніемъ, которымъ изображается величіе Божіе, превысшее всякаго изображенія. Понятіе о /с. 85/ предопредѣленіи много сходствуетъ съ понятіемъ о судьбахъ: понятіе съ понятіемъ сливаются часто. Объяснимъ, по возможности нашей, предопредѣленіе Божіе, о существованіи котораго свидѣтельствуетъ Священное Писаніе (Рим. гл. IX), неправильнымъ пониманіемъ котораго увлекаются многіе въ гибельную пропасть заблужденія.
Богъ не подлежитъ времени [6]: время не существуетъ для Бога. Словомъ время выражается понятіе, составившееся въ разумныхъ тваряхъ отъ впечатлѣнія, произведеннаго въ нихъ перемѣнами явленій въ природѣ. Такъ опредѣляется время наукою. И бысть вечеръ, и бысть утро, день единъ (Быт. I, 5). Такъ представляется Писаніемъ происхожденіе понятія о времени, вполнѣ согласно съ выводомъ положительной науки [7]. Очевидно, что впечатлѣнія извнѣ не могутъ дѣйствовать на Бога, иначе Онъ не былъ бы совершенъ, и подвергался приложеніямъ и умаленіямъ, что несвойственно безконечному. Вообще нѣтъ времени для Бога: нѣтъ для него и будущаго времени. Имѣющее совершиться предстоитъ уже совершившимся лицу Божію, и загробная участь каждаго человѣка, долженствующая истечь, какъ естественное слѣдствіе, изъ земной, произвольной дѣятельности его, извѣстна уже Богу, уже рѣшена Богомъ. Несодѣланное мое видѣстѣ очи Твои (Псал.CXXXVIII, 16), всесовершенный Богъ! Исповѣдалъ это вдохновенный Пророкъ: исповѣдать это долженъ, по логичной необходимости, каждый человѣкъ.
«Я предопредѣленъ! противиться предопредѣленію, измѣнить или разрушить предопредѣленіе Божіе не имѣю никакой возможности. Зачѣмъ же принуждать себя къ неумолимо-строгой христіанской добродѣтели? зачѣмъ подвергать себя безчисленнымъ лишеніямъ, и жить, постоянно отрекаясь отъ жизни? Поживу какъ хочется и нравится! Поспѣшу къ тому, къ чему приманиваетъ меня мечта моя, рисуя предъ взорами моими очаровательныя картины! Потѣшусь досыта всѣми наслажденіями, хотя бы и грѣховными! Съ роскошью разсыпаны они по вселенной, и нестерпимое любопытство влечетъ вкусить и узнать ихъ опытно! Если предопредѣлено мнѣ спастись: то, несмотря на всю порочность мою, Богъ спасетъ меня. Если-жъ суждено мнѣ погибнуть: то погибну, несмотря на всѣ усилія мои стяжать спасеніе». Про/с. 86/возглашается такое сужденіе невѣдѣніемъ таинствъ христіанства! провозглашается оно лжеименнымъ разумомъ и плотскимъ мудрованіемъ. Произносится въ немъ страшное, непонимаемое ими богохульство! Несчастное, вполнѣ ошибочное умствованіе признается и принимается многими за неопровержимую истину; на немъ зиждется жительство своевольное, жительство беззаконное и развратное. На земномъ порочномъ жительствѣ зиждется жительство вѣчно-горестное, жительство вѣчно-бѣдственное, въ странѣ загробной.
Ложное, душепагубное умствованіе о предопредѣленіи и судьбѣ возникло изъ смѣшенія дѣйствій, свойственныхъ единому Богу, съ дѣйствіями человѣческими. Одна погрѣшность влечетъ непремѣнно къ другой погрѣшности; влечетъ она ко многимъ погрѣшностямъ, если сдѣлана въ мысли начальной, исходной. Человѣкъ, смѣшавъ свое дѣйствіе съ дѣйствіемъ Божіимъ, уже какъ-бы естественно подчинилъ оба дѣйствія одному закону, одному суду, суду своего разума. Отсюда открылось для него необозримое поприще заблужденій. Поставивъ себя судіею дѣйствій Божіихъ, онъ по необходимости приписалъ Богу то же отношеніе къ добру и злу, какое имѣетъ къ нимъ человѣкъ. Свойства Божіи призналъ онъ тождественными съ свойствами человѣческими; мышленіе Божіе подчинилъ онъ законамъ мышленія человѣческаго: онъ постановилъ и нѣкоторое различіе, но различіе не безконечное, а какое-то свое, неопредѣленное, чуждое правильности и смысла.
Отъ безначальнаго начала Своего Богъ довольствовался и довольствуется Своимъ единымъ Словомъ. Слово Бога есть вмѣстѣ и Мысль Его: Слово искони бѣ къ Богу, и Богъ бѣ Слово (Іоан. I, 1. 2). Таково свойство безпредѣльнаго Ума. По безпредѣльному совершенству Своему, Богъ имѣетъ одну и единственную Мысль, несмотря на то, что Мысль эта выражается въ области разумныхъ тварей безчисленнымъ множествомъ мыслей. Отдѣлимъ отъ себя на безконечное разстояніе и существо Бога, и свойства Его, и дѣйствія Его: тогда сужденіе наше о судьбахъ и предопредѣленіи получитъ должную основательность. Предопредѣленіе участи человѣка вполнѣ приличествуетъ Богу по неограниченному совершенству ума Божія, по независимости Бога отъ времени. Пред/с. 87/опредѣленіе, показывая человѣку величіе Божіе, и пребывая тайною, извѣстною единому Богу, нисколько не стѣсняетъ свободной дѣятельности человѣческой на всемъ поприщѣ земной жизни, не имѣетъ никакого вліянія на эту дѣятельность, никакого соотношенія къ ней. Не имѣя никакого вліянія на дѣятельность человѣка, предопредѣленіе Божіе не имѣетъ и не можетъ имѣть никакого вліянія на послѣдствія этой дѣятельности, на спасеніе и погибель человѣка. Въ руководителей поведенію нашему даны съ одной стороны разумъ и свободное произволеніе, съ другой — откровенное ученіе Божіе. Откровенное ученіе Божіе возвѣщаетъ съ удовлетворительнѣйшею подробностію волю Божію въ средство спасенія, возвѣщаетъ благоволеніе Божіе, чтобъ спаслись всѣ человѣки, возвѣщаетъ муку вѣчную за попраніе воли Божіей. Отсюда ясное слѣдствіе: спасеніе и погибель человѣка зависятъ единственно отъ произвола его, а не отъ неизвѣстнаго ему опредѣленія Божія.
Отчего одинъ родится въ богатствѣ и знатности, другой въ нищетѣ, въ средѣ людей, презираемыхъ и угнетаемыхъ, обреченныхъ на всежизненный тѣлесный трудъ въ потѣ лица, лишенныхъ средства къ развитію умственному? Отчего иной умираетъ дряхлымъ старцемъ, иной въ цвѣтѣ юношескаго или мужескаго возраста, иной дитятею и даже краткодневнымъ младенцемъ? Отчего одинъ пользуется постоянно здравіемъ и благополучіемъ, другой томится въ болѣзняхъ, передается скорбями скорбямъ, бѣдствіями бѣдствіямъ, какъ бы съ рукъ на руки? Эти и этимъ подобные вопросы заняли однажды великаго пустынножителя Египетскаго, Антонія, и тщетно искалъ разрѣшенія имъ пустынножитель въ собственномъ разумѣ, осѣненномъ Божественною благодатію, способномъ углубляться въ разсматриваніе таинъ Божіихъ. Когда святый старецъ утомился размышленіемъ безплоднымъ, послѣдовалъ къ нему съ неба гласъ: «Антоній! это — судьбы Божіи. Изслѣдованіе ихъ душевредно. Себѣ внимай» [8].
«Себѣ внимай», о человѣкъ! Вступи въ трудъ и изслѣдованіе существенно нужные для тебя, необходимые. Опредѣли съ точностію себя, твое отношеніе къ Богу и ко всѣмъ частямъ громаднаго мірозданія, тебѣ извѣстнаго. Опредѣли, что дано понимать /с. 88/ тебѣ, что предоставлено одному созерцанію твоему, и что скрыто отъ тебя. Опредѣли степень и границы твоей способности мышленія и пониманія. Эта способность, какъ способность существа ограниченнаго, естественно имѣетъ и свою степень и свои предѣлы. Понятія человѣческія, въ ихъ извѣстныхъ видахъ, наука называетъ полными и совершенными; но они всегда остаются относительными къ человѣческой способности мышленія и пониманія: они совершенны настолько, насколько совершенъ человѣкъ. Достигни важнаго познанія, что совершенное пониманіе чего либо несвойственно и невозможно для ума ограниченнаго. Совершенное пониманіе принадлежитъ одному Уму совершенному. Безъ этого познанія, познанія вѣрнаго и святаго, правильность положенія и правильность дѣятельности постоянно будутъ чуждыми для самого генія. Положеніе и дѣятельность разумѣются здѣсь духовныя, въ которыхъ каждый изъ насъ обязанъ развиться развитіемъ, назначеннымъ и предписаннымъ для разумной твари Создателемъ ея. Не говорится здѣсь о томъ срочномъ положеніи и о той срочной дѣятельности, въ которыя поставляемся на кратчайшій срокъ во время земнаго странствованія нашего, какъ члены человѣческаго общества.
Кажется: что ближе ко мнѣ меня? что мнѣ извѣстнѣе меня? Я постоянно съ собою; по естественной необходимости я долженъ постоянно внимать себѣ; обращаю вниманіе на другіе предметы, насколько нужно это для меня. Любовь ко мнѣ самому поставлена мнѣ закономъ Божіимъ въ мѣру любви къ ближнему. И я-то, берущійся узнавать далекое въ глубинахъ земли и моря, въ глубинахъ поднебесной и за сводами неба, прихожу въ затрудненіе, въ совершенное недоумѣніе, не знаю, что отвѣчать мнѣ, когда услышу вопросъ: кто я, и что я? Кто — я? существо-ли? но я подверженъ необычайнымъ измѣненіямъ со дня зачатія моего и до дня смерти. Существо, въ полномъ смыслѣ, не должно подлежать измѣненіямъ; оно должно проявлять постоянно одинаковую, всегда равную себѣ силу жизни. Нѣтъ во мнѣ свидѣтельства жизни, которое бы всецѣло заключалось во мнѣ самомъ; я подвергаюсь совершенному изсякновенію жизненной силы въ тѣлѣ моемъ: я умираю. Нетолько бренное тѣло мое подчинено смерти; но и самая душа моя не имѣетъ въ себѣ условія жизни нерушимой: научаетъ меня этому /с. 89/ священное преданіе Церкви православной. Душѣ, равно и Ангеламъ, даровано безсмертіе Богомъ: оно не ихъ собственность, не ихъ естественная принадлежность [9]. Тѣло, для поддержанія жизни своей, нуждается въ питаніи воздухомъ и произведеніями земли: душа, чтобъ поддержать и сохранить въ себѣ безсмертіе свое, нуждается въ таинственномъ дѣйствіи на себя Божественной десницы. Кто — я? явленіе? но я чувствую существованіе мое. Многіе годы размышлялъ нѣкто объ отвѣтѣ удовлетворительномъ напредложенный вопросъ, размышлялъ, углубляясь въ самовоззрѣніе при свѣтѣ свѣтильника — Духа Божія. Многолѣтнимъ размышленіемъ онъ приведенъ къ слѣдующему относительному опредѣленію человѣка: «человѣкъ — отблескъ существа, и заимствуетъ отъ этого Существа характеръ существа» [10]. Богъ, единый Сый (Исход. III, 14), отражается въ жизни человѣка. Такъ изображаетъ себя солнце въ чистой дождевой каплѣ. Въ дождевой каплѣ мы видимъ солнце; но то, что видимъ въ ней, не — солнце. Солнце, — тамъ, на высотѣ недосягаемой.
Что — душа моя? что — тѣло мое? что — умъ мой? что — чувства сердца? что — чувства тѣла? что — силы души и тѣла? что — жизнь? Вопросы неразрѣшенные, вопросы неразрѣшимые! Въ теченіи тысячелѣтій родъ человѣческій приступалъ къ обсужденію этихъ вопросовъ, усиливался разрѣшить ихъ, и отступалъ отъ нихъ, убѣждаясь въ ихъ неразрѣшимости. Что можетъ быть знакомѣе намъ нашего тѣла? Имѣя чувства, оно подвергается дѣйствію всѣхъ этихъ чувствъ: познаніе о тѣлѣ должно быть самымъ удовлетворительнымъ, какъ пріобрѣтаемое и разумомъ и чувствами. Оно — точно таково въ отношеніи къ познаніямъ о душѣ, о ея свойствахъ и силахъ, о предметахъ, неподверженныхъ чувствамъ тѣла [11]; вмѣстѣ оно — познаніе, крайне недостаточное въ отношеніи къ условіямъ, при которыхъ познаніе можетъ быть признано полнымъ и совершеннымъ.
Чтобъ узнать значеніе какого бы то ни было вещества, наука обязана разложить его на составныя, неразлагаемыя части, потомъ /с. 90/ изъ составныхъ частей возсоздать разложенное вещество. Полученныя этимъ способомъ познанія о веществѣ наука принимаетъ завѣрныя: предположенія [12], доколѣ онѣ недоказаны положительно, не допускаются въ составъ познаній, въ сокровищницу науки, хотя произволъ человѣческій провозглашаетъ объ нихъ и устно и печатно, какъ бы объ истинахъ, насмѣхаясь надъ невѣжествомъ и легковѣріемъ человѣчества. Чтобъ разложить удовлетворительно человѣческое тѣло, необходимо совершить это тогда, когда тѣло еще живо. Нѣтъ возможности опредѣлить значеніе жизни иначе, какъ уловивъ ее, и разсмотрѣвъ одну и саму по себѣ. Вѣрность разложенія должна быть доказана образованіемъ изъ составныхъ частей живаго тѣла. Это — невозможно. Мы разлагаемъ одни трупы [13], не зная, чтó оставляетъ жизнь въ оставленномъ ею тѣлѣ, и что уноситъ съ собою. Раскрывая трупы, мы знакомимся съ устройствомъ машины, сокрытой во внутренности тѣла, но машины, уже неспособной къ движенію и дѣйствованію, машины, уже лишенной своего существеннаго значенія. Что-жъ знаемъ мы о нашемъ тѣлѣ? Нѣчто, далеко отстоящее отъ познанія полнаго и совершеннаго.
Сдѣлаемъ запросъ уму нашему, этому главному орудію для пріобрѣтенія познаній, чтобъ онъ далъ существенное опредѣленіе себѣ, что — онъ? Сила души? Но этимъ высказывается лишь понятіе, явившееся въ насъ отъ впечатлѣній, произведенныхъ дѣйствіями ума, — не опредѣляется сущность ума. Точно тоже должны мы сказать и о духѣ человѣческомъ, то есть, о тѣхъ возвышенныхъ сердечныхъ чувствахъ, которыхъ лишены животныя, о чувствахъ, которыми сердце человѣка отличается отъ сердца животныхъ и которые составляютъ изящный избытокъ чувствъ въ сердцѣ человѣческомъ предъ сердцами животныхъ. Духъ — сила души. Какимъ образомъ соединены силы души съ самою душею? Образъ соединенія непостижимъ, такъ какъ непостижимъ образъ соединенія тѣла съ его чувствами, зрѣніемъ, слухомъ и прочимъ разнообразнымъ осязаніемъ. Чувства тѣла оставляютъ тѣло въ то время, когда оставляетъ его жизнь, уносятся изъ него отходящею душею. Значитъ: тѣлесныя чувства принадлежатъ собственно душѣ, и, когда она пребываетъ въ тѣлѣ, дѣлаются какъ-бы /с. 91/чувствами тѣла. Отсюда вытекаетъ необходимое естественное послѣдствіе; способность души чувствовать тоже, что чувствуетъ тѣло; бродство души съ тѣломъ, не та совершенная противоположность, которая опрометчиво приписана нѣкоторыми душѣ и сотвореннымъ духамъ, которая доселѣ приписывается имъ невѣжествомъ [14]. Существуетъ между тварями постепенность и происходящее изъ постепенности различіе, какъ и между числами. Различіе можетъ быть очень значительнымъ; но оно не уничтожаетъ ни сродства, ни постепенности. Въ этой постепенности одно грубѣе по отношенію къ намъ, другое тоньше; но все сотворенное, ограниченное, существующее въ пространствѣ и времени, не можетъ быть чуждымъ вещественности, этой неотъемлемой принадлежности всего ограниченнаго. Невещественъ — одинъ Богъ: Онъ отличается рѣшительнымъ различіемъ отъ всѣхъ тварей; Онъ противоположенъ имъ по существу и свойствамъ такъ, какъ противоположно безконечное числамъ, всѣмъ, безъ исключенія. Вотъ чтó знаемъ о нашей душѣ, о умѣ, о сердце! Что-жъ знаемъ мы? Нѣчто, самое ограниченное нѣчто.
Кто знаетъ все это со всею удовлетворительностію? Единъ Богъ! Онъ, по свойству безконечнаго, имѣетъ обо всемъ совершенное понятіе, чуждое всякаго недостатка, и доказалъ Онъ такое понятіе доказательствомъ совершеннымъ: сотвореніемъ изъ ничего безчисленныхъ міровъ, видимыхъ нами и невидимыхъ, вѣдомыхъ и невѣдомыхъ. Свойственно безконечному оживлять несуществующее въ существованіе, чего не сильны сотворить никакія числа, какъ-бы ни были они велики. Доказательство безпредѣльности Разума, управляющаго вселенною, продолжаетъ великолѣпно выражаться существованіемъ всего существующаго [15]. Малѣйшее количество законовъ творчества и существованія, и то въ нѣкоторой степени, постигнуто человѣками. Постигнуто ими и то, что всю природу объемлетъ превысшее человѣческаго постиженія законодательство. Если нуженъ умъ для постиженія частицы законовъ, тѣмъ необходимѣе Онъ для составленія ихъ.
/с. 92/ Человѣкъ! «Себѣ внимай», себя разсматривай! Изъ яснаго, по возможности твоей, пониманія себя яснѣе и правильнѣе будешь смотрѣть на все, чтó подлежитъ твоимъ взорамъ внѣ тебя. Какимъ образомъ, съ какого повода вступилъ я въ существованіе и явился на поприщѣ земной жизни? Явился я на этомъ поприщѣ невольно и безсознательно; причины вступленія въ бытіе изъ небытія не знаю. Обдумываю, изыскиваю причину, и не могу не сознаться, что долженъ по необходимости признать ее въ опредѣленіи неограниченной, неизвѣстной, непостижимой Воли, которой подчиненъ я безусловно. Явился я со способностями души и тѣла, какъ съ принадлежностями: онѣ даны мнѣ, — не избраны мною. Явился я съ разнообразными немощами, какъ-бы запечатлѣнный уже казнію; явился страдальцемъ и обреченнымъ на страданія. Всталъ я въ обстоятельства и обстановку, какія нашелъ, или какія приготовлены мнѣ — не знаю. На пути земнаго странствованія очень рѣдко могу поступить по произволу моему, исполнить мое желаніе: почти всегда влекусь насильно какою-то невидимою, всемогущею Рукою, какимъ-то потокомъ, которому не могу оказать никакого сопротивленія. Почти постоянно встрѣчается со мною одно неожиданное и непредвидѣнное. Увожусь изъ земной жизни наиболѣе внезапно, безъ всякаго согласія моего на то, безъ всякаго вниманія къ земнымъ нуждамъ моимъ, къ нуждамъ окружающихъ меня, для которыхъ я, по сужденію моему и ихъ, необходимъ. Увожусь съ земли навсегда, не зная, куда пойду! увожусь въ грозномъ одиночествѣ! Въ странѣ невѣдомой, въ которую вступаю смертію, встрѣтитъ меня одно новое, одно невиданное никогда. Чтобъ вступить въ невѣдомую страну, я долженъ оставить на землѣ все земное, долженъ скинуть съ себя самое тѣло. Оттуда, изъ невѣдомой страны, не могу подать на землю никакой вѣсти о себѣ: потому что нѣтъ возможности услышать вѣсть оттуда кому бы то ни было, облеченному въ оболочку земнаго, грубаго вещества. Жизнь моя въ этомъ видимомъ мірѣ есть непрерывающаяся борьба съ смертію; такова она отъ колыбели моей и до могилы моей. Могу умереть ежедневно и ежечасно, но дня и часа смерти — не вѣдаю. Извѣстно мнѣ, что умру; въ этомъ нѣтъ и не можетъ быть ни малѣйшаго сомнѣнія, но живу какъ-бы безсмертный: потому что чувствую себя безсмертнымъ. Предощуще/с. 93/ніе смерти отнято у меня, — и я никакъ бы не повѣрилъ, что человѣку возможно умереть, еслибъ не видѣлъ на всѣхъ человѣкахъ, что смерть есть неизбѣжный удѣлъ каждаго человѣка. Вѣрно изображается Евангеліемъ немощь власти нашей надъ нами. «Сколько бы ты ни дѣлалъ усилій» — говоритъ Евангеліе человѣку — «не можешь приложить возрасту твоему одного локтя (Матѳ. VI, 27), и бѣлаго волоса твоего сдѣлать чернымъ» (Матѳ. V, 36).
«Почему дѣлается это такъ? Нельзя не сознаться, что многое изъ сказаннаго здѣсь сказано съ осязательною справедливостію. Страдальческое состояніе человѣчества на землѣ, состояніе предлежащее взорамъ всѣхъ, должно имѣть свою причину. Но какъ можетъ быть виноватымъ потомство въ согрѣшеніи праотца, отдаленнаго отъ потомства и уже чуждаго потомству? Потомство карается: это — очевидно. Почему-жъ карается оно, невинное? Почему несетъ оно ужасную вѣчную казнь? Казнь переходитъ съ поколѣнія на поколѣніе, ложится тяжеловѣсно на каждомъ поколѣніи, стираетъ съ лица земли каждое поколѣніе, подвергнувъ прежде каждое поколѣніе безчисленнымъ томленіямъ. Каждое поколѣніе является на лице земли безсознательно, невольно, насильственно. Каждый человѣкъ вступаетъ въ земную жизнь безъ способности произвольно дѣйствовать способностями, которыя въ младенцѣ должно скорѣе уподобить сѣменамъ, нежели произрастеніямъ. Какое же участіе потомства въ грѣхѣ праотца, участіе, достойное такихъ казней, когда не было и нѣтъ самой возможности для потомства принять участіе въ грѣхѣ ни тонкимъ сердечнымъ согласіемъ, ниже малѣйшимъ уклоненіемъ ума? Гдѣ тутъ правосудіе Божіе? гдѣ благость? Вижу одно, противное имъ». Такъ вопіетъ немощной человѣкъ, ослѣпленный грѣховнымъ, вещественнымъ жительствомъ своимъ. Такъ вопіетъ онъ, — и призываетъ предъ себя къ допросу судьбы Божіи.
Такъ вопіетъ невѣдѣніе Бога! такъ вопіетъ гордость человѣческая! такъ вопіетъ незнаніе человѣкомъ самого себя! такъ вопіетъ ложное понятіе о себѣ и о всей обстановкѣ своей! такъ вопіютъ они, — и никто не внемлетъ воплю. Посредствомъ такихъ возгласовъ человѣки, не понимая того, вынаруживаютъ только объявшій ихъ недугъ самомнѣнія и самообольщенія: посредствомъ такихъ /с. 94/ возгласовъ они обличаютъ живущее въ нихъ сознаніе въ себѣ способности и желаніе быть распорядителями вселенною, судьями и наставниками Бога въ Его управленіи міромъ, — и никто не даетъ имъ высокихъ заоблачныхъ престоловъ, на которыхъ, прежде возмутившихся человѣковъ, захотѣли возсѣсть возмутившіеся ангелы. Безразсудное начинаніе погрязаетъ, какъ въ темной пропасти, въ безразсудности своей, терзая жертвы, предавшіяся опрометчиво увлеченію этимъ начинаніемъ, терзая ихъ муками безплодными въ цѣпяхъ неразрѣшимыхъ. Событія идутъ своею чредою, въ домостроительствѣ вселенной не происходитъ никакой перемѣны, судьбы Божіи пребываютъ непреложными. Ничтожество и самообольщеніе человѣковъ доказывается имъ положительно и неопровержимо суровымъ опытомъ.
Точнѣйшее математическое соображеніе объясняетъ человѣку со всею опредѣленностію безконечное отличіе его отъ Бога и по существу и по свойствамъ, хотя для изображенія того и другаго употребляются одни и тѣ же слова по причинѣ скудости языка человѣческаго. Безконечное управляется совсѣмъ иными законами нежели все, что только можетъ быть изображено числомъ по методу положительной науки, на которой зиждутся всѣ другія науки, какъ зиждется на костяхъ весь составъ человѣка. Изъ этой аксіомы вытекаетъ другая аксіома: дѣйствія безконечнаго естественно недоступны для постиженія всѣхъ, какихъ бы то ни было разумныхъ тварей, подвергающихся изображенію числомъ. Число, насколько бы ни возрастало оно, пребываетъ числомъ, и отличается отъ безконечнаго безконечнымъ различіемъ, которымъ одинаково отличаются отъ безконечнаго всѣ числа. Стремленіе къ постиженію недоступнаго для постиженія есть не что иное, какъ слѣдствіе ложнаго знанія, составившагося изъ ложныхъ понятій. Стремленіе это не можетъ не дѣйствовать сообразно своему началу: оно должно повести къ самымъ гибельнымъ послѣдствіямъ по свойству всѣхъ дѣйствій, исходящихъ изъ лжи. Откуда явилось это стремленіе? Очевидно: изъ гордостнаго, ошибочнаго мнѣнія о себѣ, которое увлекаетъ человѣка давать себѣ иное значеніе, нежели какое ему дано въ необъятномъ мірозданіи.
Разсматриваю себя! и вотъ зрѣлище, изобразившееся предо мною при разсматриваніи себя! вотъ какъ описанъ я неоспоримо, /с. 95/ описанъ чертами вѣрными, красками живыми, описанъ самыми опытами, самыми событіями изъ моей жизни! Какое заключеніе долженъ я вывести о себѣ изъ этой живописи? Заключеніе, что я отнюдь не самобытное и не самостоятельное существо, что я лишенъ самыхъ основныхъ, самыхъ жизненныхъ познаній о себѣ. Настоитъ нужда, настоитъ необходимость, чтобъ иной объяснилъ мнѣ меня удовлетворительнѣе, чтобъ объявилъ мнѣ мое назначеніе, чтобъ указалъ мнѣ дѣятельность правильную, и тѣмъ предохранилъ меня отъ дѣятельности безъ смысла и безъ цѣли.
Эту настоятельную нужду, эту необходимость призналъ самъ Богъ. Призналъ Онъ ее, и даровалъ человѣкамъ откровенное ученіе, которое возводитъ насъ къ познаніямъ, недоступнымъ для собственнаго постиженія нашего. Въ Богооткровенномъ ученіи Богъ открылъ Себя человѣку, насколько ограниченному человѣку можетъ быть объясненъ и открытъ неограниченный и необъяснимый Богъ. Въ Богооткровенномъ ученіи открылъ Богъ человѣку значеніе и назначеніе человѣка, его отношеніе къ Богу и къ мірамъ, видимому и невидимому. Открылъ Богъ человѣку познаніе о человѣкѣ, насколько это познаніе доступно уму человѣка. Полное и совершенное познаніе человѣка, какъ и всякой другой твари, имѣетъ одинъ, способный къ полному и совершенному познанію всего: всесовершенный Богъ.
Божественное откровенное ученіе, будучи сличено съ познаніями, доставляемыми человѣку точнымъ разсматриваніемъ себя, подтверждается этими познаніями и подтверждаетъ ихъ. Познанія, подтверждаясь одни другими, предстоятъ предъ человѣчествомъ въ яркомъ свѣтѣ неопровержимой истины.
Божественное откровенное ученіе возвѣщаетъ мнѣ, опыты жизни доказываютъ мнѣ, что я — созданіе Божіе. Я — созданіе Бога моего! я — рабъ Бога моего, рабъ, вполнѣ подчиненный власти Бога, объемлемый, содержимый властію Его, властію неограниченною, самодержавною въ точномъ смыслѣ слова. Власть не совѣщавается ни съ кѣмъ, власть не даетъ о предположеніяхъ и дѣйствіяхъ своихъ никому никакого отчета: никто, ни изъ человѣковъ, ни изъ ангеловъ не способенъ ни дать совѣта, ни выслушать, ни понять отчета. Искони бѣ къ Богу Слово Его (Іоан. I, 2).
/с. 96/ Я рабъ Бога моего, несмотря на то, что мнѣ даны свободная воля и разумъ для управленія волею. Воля моя свободна почти только въ одномъ избраніи добра и зла: въ прочихъ отношеніяхъ она ограждена отовсюду. Могу пожелать! но пожеланіе мое, встрѣчаясь съ противоположною волею другихъ человѣковъ, съ противоположнымъ направленіемъ непреодолимыхъ обстоятельствъ остается по большей части неисполненнымъ. Могу пожелать многаго; но собственная немощь моя содѣлываетъ безплоднымъ многое множество пожеланій моихъ.
Когда пожеланіе останется неисполненнымъ, особливо когда пожеланіе представляется и благоразумнымъ и полезнымъ и нужнымъ: тогда сердце поражается печалію. Соотвѣтственно значенію пожеланія, печаль можетъ усиливаться, нерѣдко переходитъ въ уныніе и даже отчаяніе. Что успокоиваетъ въ лютыя времена душевнаго бѣдствія, когда всякая помощь человѣческая или безсильна или невозможна? Успокоиваетъ одно сознаніе себя рабомъ и созданіемъ Божіимъ; одно это сознаніе имѣетъ такую силу. Едва скажетъ человѣкъ молитвенно Богу отъ всего сердца своего да совершается надо мною, Господь мой, воля твоя, какъ и утихаетъ волненіе сердечное. Отъ словъ этихъ, произнесенныхъ искренно, самыя тяжкія скорби лишаются преобладанія надъ человѣкомъ.
Что значитъ это? Это значитъ, что человѣкъ, исповѣдавъ себя рабомъ и созданіемъ Божіимъ, предавшись всецѣло волѣ Божіей, немедленно вступаетъ всѣмъ существомъ своимъ въ область святой Истины. Истина доставляетъ правильное настроеніе духу, жизни. Взошедшій въ область Истины, подчинившійся Истинѣ, получаетъ нравственную и духовную свободу, получаетъ нравственное и духовное счастіе. Эта свобода и это счастіе не зависятъ отъ человѣковъ и обстоятельствъ.
Аще вы пребудете въ словеси Моемъ, сказалъ Спаситель Іудеямъ, воистину ученицы Мои будете, и уразумѣете Истину, и Истина свободитъ вы. Всякъ творяй грѣхъ, рабъ есть грѣха. Аще Сынъ Божій, который есть Само-истина, свободить вы, воистинну свободни будете (Іоан. VIII, 31-36; XIV, 6). Служеніе грѣху, лжи, суетѣ есть въ полномъ смыслѣ рабство, хотя бы оно представлялось по наружности блестящею свободою. Рабство это — рабство вѣчное. /с. 97/Только тотъ совершенно и истинно свободенъ, кто — истинный рабъ Бога своего.
Еще глубже погружаюсь въ разсматриваніе себя, — и новое зрѣлище открывается предо мною. Усматриваю рѣшительное разстройство моей собственной воли, непокорность ея разуму, а въ разумѣ усматриваю утрату способности руководить волю правильно, утрату способности дѣйствовать правильно. При разсѣянной жизни мало замѣчается это состояніе; но въ уединеніи, когда уединеніе освѣщено свѣтомъ Евангелія, состояніе разстройства силъ душевныхъ является въ обширной, мрачной, ужасной картинѣ. И служитъ оно свидѣтельствомъ предо мною, что я — существо падшее. Я — рабъ Бога моего, но рабъ, прогнѣвавшій Бога, рабъ отверженный, рабъ, караемый рукою Божіею. Такимъ объявляетъ мнѣ меня и Божественное Откровеніе.
Мое состояніе есть состояніе, общее всѣмъ человѣкамъ. Человѣчество — разрядъ существъ, томящихся въ разнообразномъ бѣдствіи, казнимыхъ. Не можетъ быть иначе! Доказательствами этого я обставленъ и извнѣ и внутри меня. Еслибъ я не былъ изгнанникомъ на землѣ, подобно всѣмъ братіямъ моимъ, человѣкамъ, еслибъ земная жизнь моя не была наказаніемъ: то зачѣмъ всей жизни этой быть поприщемъ непрестаннаго труда, непрестаннаго столкновенія, ненасытнаго стремленія, никогда и ничѣмъ неудовлетворяемаго? зачѣмъ земной жизни быть путемъ одного страданія, иногда дѣйствующаго сильнѣе, иногда слабѣе, иногда ощущаемаго, иногда заглушаемаго упоеніемъ земными попеченіями и наслажденіями? зачѣмъ быть болѣзнямъ и всѣмъ другимъ несчастіямъ, частнымъ и общественнымъ? зачѣмъ быть въ обществѣ человѣческомъ ссорамъ, обидамъ, убійствамъ? зачѣмъ быть всему разнообразному злу, неусыпно ратующему противъ добра, угнетающему и гонящему добро, почти всегда торжествующему надъ добромъ? зачѣмъ каждый человѣкъ внутри себя отравленъ страстями, мучится ими несравненно болѣе, нежели скорбями извнѣ? зачѣмъ быть смерти, пожирающей нещадно всѣхъ? Что за явленіе — поколѣнія, смѣняемыя одно другимъ, возникающія изъ небытія, вступающія въ жизнь на краткій срокъ, опять погружающіяся навсегда въ неизвѣстность?
Что за явленіе — дѣятельность каждаго поколѣнія на землѣ, /с. 98/ какъ-бы вѣчнаго на ней? Что за явленіе — эта дѣятельность, постоянно противорѣчащая самой себѣ, постоянно зиждущая съ усиліемъ, зиждущая на потокахъ крови человѣческой, какъ бы на цементѣ, — постоянно разрушающая свою работу съ такимъ же усиліемъ, съ такимъ же кровопролитіемъ?.. Земля — юдоль изгнанія, юдоль непрерывающагося безпорядка и смятенія, юдоль срочнаго страдальческаго пребыванія существъ, утратившихъ свое первобытное достоинство и жилище, утратившихъ здравый смыслъ. Безчисленными образами страданія страдаютъ человѣки въ этой юдоли мрачной и глубокой! страдаютъ они и подъ гнетомъ нищеты и въ обиліи богатства; страдаютъ и въ убогихъ хижинахъ и въ великолѣпныхъ царскихъ чертогахъ; страдаютъ отъ бѣдствій извнѣ и отъ того страшнаго разстройства, которымъ поражено естество каждаго человѣка внутри его, которымъ поражены и душа и тѣло его, которымъ извращенъ, ослѣпленъ умъ его.
Такъ гадательствую о себѣ! Къ такимъ неоспоримымъ, осязательнымъ заключеніямъ приводятъ меня опыты моей жизни и все, совершившееся и совершающееся надъ всѣмъ человѣчествомъ. Такимъ изображаетъ меня и Божественное Откровеніе, изображаетъ съ большею опредѣленностію, отворяя мнѣ врата въ область познаній по дару Бога моего, врата заключенныя, къ которымъ я могъ только достичь, предъ которыми могъ только встать дѣйствіемъ собственнаго умствованія моего. Повѣдается Божественнымъ откровеніемъ, что первый человѣкъ созданъ Богомъ изъ ничего, созданъ въ красотѣ духовнаго изящества, созданъ безсмертнымъ, чуждымъ зла. Повѣданіе это не можетъ не быть справедливымъ: чувствую себя безсмертнымъ, и зло — чуждо мнѣ; ненавижу его, мучусь имъ, увлекаюсь имъ, какъ льстецомъ и какъ тираномъ. Сотворенный на землѣ первый человѣкъ взятъ въ отдѣленіе неба, называемое раемъ. Здѣсь, среди ненарушаемаго ничѣмъ блаженства, онъ отравилъ себя самопроизвольно вкушеніемъ зла; въ себѣ и съ собою онъ отравилъ и погубилъ все потомство свое. Адамъ — такъ назывался этотъ человѣкъ — пораженъ смертію, то есть, грѣхомъ, безвозвратно разстроившимъ естество человѣка, содѣлавшимъ его неспособнымъ къ блаженству. Убитый этою смертію, но не лишенный бытія, при чемъ смерть тѣмъ ужаснѣе, какъ ощущаемая, онъ низвергнутъ на землю въ оковахъ: /с. 99/ въ грубой, многоболѣзненной плоти, претворившейся въ такую изъ тѣла безстрастнаго, святаго, духовнаго. Земля проклята за преступленіе человѣка: она, утративъ свое первобытное состояніе (Быт. II, 5. 6), преобразилась въ состояніе, какое должна имѣть обитель изгнанниковъ съ неба за попраніе на небѣ заповѣди Божіей. Враждебное настроеніе къ намъ всей видимой природы встрѣчаемъ на каждомъ шагу! на каждомъ шагу встрѣчаемъ ея укоризну, ея порицаніе, ея несогласіе на наше поведеніе! Предъ человѣкомъ, отвергшимъ покорность Богу, отвергла покорность тварь бездушная и одушевленная! Она была покорна человѣку, доколѣ онъ пребывалъ покорнымъ Богу! Теперь она повинуется человѣку насильно, упорствуетъ, часто нарушаетъ повиновеніе, часто сокрушаетъ своего повелителя, жестоко и неожиданно возмутившись противъ него. Законъ размноженія человѣческаго рода, установленный Творцомъ вслѣдъ за сотвореніемъ, не отмѣненъ; но онъ началъ дѣйствовать подъ вліяніемъ паденія; онъ измѣнился, извратился. Родители подверглись враждебнымъ отношеніямъ между собою, Несмотря на плотской союзъ свой (Быт. III, 16); они подверглись болѣзнямъ рожденія и трудамъ воспитанія (Быт. III, 16, 17, 18, 19); чада, зачинаясь въ нѣдрѣ растлѣнія и въ грѣхѣ (Псал. L, 7), вступаютъ въ бытіе жертвами смерти. Пребываніе на поверхности земной, среди разнообразныхъ и многочисленныхъ томленій, дано каждому человѣку срочное. По минованіи срока, опредѣляемаго непостижимымъ Богомъ, каждый человѣкъ долженъ нисходить въ вѣчную темницу, въ адъ, образуемый обширною внутренностію земной планеты. Что такое — человѣчество, исполненное гордостнаго мечтанія о себѣ, обезумленное этою суетною и ложною мечтою? Человѣчество — соръ, непотребный для неба, выметенный съ неба, повергнутый сперва къ устію пропасти, потомъ повергаемый постепенно, по мѣрѣ своего размноженія, въ самую пропасть. Пропасть именуется бездною: такова она въ отношеніи къ человѣкамъ. Нѣтъ выхода изъ нея: вреи ея и заклепи вѣчніи (Іоны II, 7), говоритъ Писаніе.
Внимаю повѣданію Божественнаго Откровенія, и признаю его истиннымъ. Невозможно не признать его справедливымъ! Безконечный Богъ есть добро всесовершенное; человѣкъ отличается отъ /с. 100/ Него безконечнымъ различіемъ по существу, а по свойствамъ и направленію всталъ въ положеніе противодѣйствія Богу. Если же человѣкъ, столько ничтожный предъ Богомъ, вмѣстѣ и противникъ Богу: то какое значеніе долженъ онъ имѣть предъ святынею и величіемъ Божества? Значеніе презрѣнной нечистоты и скверны, по свидѣтельству Писанія (Апок. XXII, 11. 15). Онъ долженъ быть изгнанъ отъ лица Божія, какъ бы сокрытъ отъ взоровъ Божіихъ.
Божественное Откровеніе научаетъ человѣка, что онъ созданіе Божіе и рабъ Божій, рабъ преступный, созданіе отверженное, пресмыкающееся и гибнущее въ паденіи своемъ (Быт. II, 7. 22. III, 11. 12. Псал. CXVIII, 125. LXXXIX, 13. 16. XXXVII, и проч.). Отравленный общеніемъ съ начальникомъ и родителемъ зла, съ изступленнымъ и упорнымъ врагомъ Бога, съ ангеломъ падшимъ, лишенный естественной свободы подчиненіемъ этому всезлобному духу, человѣкъ извратилъ свое естественное отношеніе къ Богу, содѣлался подобно ангелу падшему врагомъ Божіимъ (Рим. V, 10). Одни изъ человѣковъ удовлетворялись этимъ состояніемъ, не понимая и не предполагая состоянія иного, находя наслажденіе въ служеніи грѣху; другіе, наставляемые Богомъ и остаткомъ своего благаго произволенія, вступили въ усиленную борьбу съ грѣхомъ, но не могли очистить естество отъ противоестественной примѣси, отъ зла, не могли расторгнуть оковъ рабства и свергнуть иго грѣха и смерти. Возстановить естество могъ только Творецъ естества.
Томилось человѣчество въ страшномъ рабствѣ болѣе пяти тысячъ лѣтъ, по непостижимому суду Божію; томилось оно въ рабствѣ, обильно наполняло темницы ада, получивъ отъ Бога обѣтованіе освобожденія въ самый часъ впаденія въ рабство. Единъ день предъ Господомъ яко тысяща лѣтъ, и тысяща лѣтъ яко день единъ (2 Петр. III, 8). Обѣтованіе произнесено вмѣстѣ съ изреченіемъ наказанія за преступленіе. Удостоено человѣчество этого обѣтованія, потому что причиною паденія было обольщеніе и увлеченіе, а не замыслъ намѣренный и обдуманный. По истеченіи пяти тысячелѣтій низшелъ на землю, къ изгнанникамъ, въ страну изгнанія ихъ, Искупитель — вочеловѣчившійся Богъ. Онъ посѣтилъ и преддверіе нашей темницы — поверхность земли, и самую темницу — адъ. Онъ даровалъ спасеніе всѣмъ человѣкамъ, предоставивъ свобод/с. 101/ному произволенію ихъ или принять спасеніе или отвергнуть его. Онъ освободилъ всѣхъ увѣровавшихъ въ Него: заключенныхъ въ подземной безднѣ Онъ возвелъ на небо, а странствующихъ наземной поверхности ввелъ въ общеніе съ Богомъ, расторгнувъ ихъ общеніе съ сатаною. Богочеловѣкъ, воспріявъ на Себя всѣ послѣдствія паденія человѣческаго кромѣ грѣха, воспріялъ и образъ земной жизни, соотвѣтствующій падшему и отверженному, караемому правосудіемъ Божіимъ, сознающему свое паденіе, исповѣдующему правосудіе Божіе благодушнымъ терпѣніемъ всѣхъ попущеній. Онъ явилъ въ дѣятельности Своей образецъ для дѣятельности каждаго человѣка на поприщѣ земной жизни его.
Двѣ отличительныя черты представляетъ взорамъ нашимъ Евангеліе въ дѣятельности Спасителя: точнѣйшее исполненіе воли Божіей въ дѣлахъ, зависящихъ отъ произвола, и совершенную покорность волѣ Божіей въ судьбахъ Божіихъ. Снидохъ съ небесе, сказалъ Господь, не да творю волю Мою, но волю пославшаго Мя Отца (Іоан. VI, 38). Чашу, юже даде Мнѣ Отецъ, не имамъ ли пити ея (Іоан. XVIII, 11)? Точнѣйшее исполненіе воли Божіей и покорность судьбамъ Божіимъ Богочеловѣкъ выражалъ всею жизнію Своею. Великую добродѣтель, начало всѣхъ добродѣтелей, утраченную Адамомъ на небѣ, добродѣтель послушанія Богу принесъ Богочеловѣкъ съ неба на землю къ человѣкамъ, томившимся въ погибели, причиненной преслушаніемъ Бога. Въ особенности явилась эта добродѣтель во всемъ величіи при воспріятіи Господомъ лютыхъ страданій. Онъ, во образѣ Божіи сый, не преставая быть Богомъ, Себе умалилъ, зракъ раба пріимъ, въ подобіи человѣчестѣмъ бывъ, и образомъ обрѣтеся яко человѣкъ, смирилъ Себе, послушливъ бывъ даже до смерти, смерти же крестныя (Филип. II, 6. 7. 8). По причинѣ такой всесовершенной покорности Богу, Господь былъ единственнымъ истиннымъ Рабомъ Божіимъ по человѣческой природѣ Своей [16]. Онъ былъ всесовершеннымъ Рабомъ Бога, не уклонившимся никогда отъ исполненія воли Божіей и отъ покорности этой волѣ. Ни одинъ изъ праведныхъ человѣковъ не выполнилъ этой священнѣйшей обязанности человѣка предъ Богомъ удовлетворительно и неупустительно.
/с. 102/ Собранію Іудеевъ Господь объявилъ: не ищу воли Моея, но воли пославшаго Мя Отца (Іоан. V, 30). Предъ изшествіемъ на живоносныя для рода человѣческаго страданія и крестную смерть, Господь явилъ въ Себѣ немощь падшаго человѣка предъ карающими его судьбами Божіими. Онъ началъ скорбѣть и тужить (Матѳ. XXVI, 37). Томленіе души Своей Онъ благоволилъ открыть избраннымъ ученикамъ: прискорбна есть душа Моя до смерти (Матѳ. XXVI, 38), сказалъ Онъ имъ. Потомъ обратился къ молитвѣ, этому вѣрному пристанищу въ напастяхъ и искушеніяхъ. Онъ палъ на лицѣ Своемъ (Матѳ. XXVI, 39), и возведенъ былъ по человѣчеству въ такой усиленный подвигъ, что бысть потъ Его яко капли крове, каплющія на землю (Лук. XXII, 44). Несмотря на такое напряженное состояніе, въ которое приведено было человѣческое естество Богочеловѣка, молитва Его выражала вмѣстѣ и присутствіе въ Немъ воли человѣческой и полную покорность въ Немъ воли человѣческой волѣ Божіей. Молитва Богочеловѣка, произнесенная Имъ предъ изшествіемъ на страданія, есть духовное, драгоцѣнное наслѣдіе для всего племени христіанскаго: способна она пролить утѣшеніе въ душу, томящуюся подъ бременемъ самыхъ тяжкихъ скорбей. Отче Мой, говорилъ Господь въ молитвѣ Своей, аще возможно есть, да мимоидетъ отъ Мене чаша сія: обаче не яко же Азъ хощу, но якоже Ты (Матѳ. XXVI, 39); обаче не Моя воля, но Твоя да будетъ (Лук. XXII, 42). Чашею назвалъ Господь судьбы Божіи. Чаша эта преподается Богомъ человѣку во спасеніе его.
Крестную смерть и предшествовавшія ей наруганія, терзанія, пытки Богочеловѣкъ благоволилъ принять на Себя произвольно. Какъ Сынъ Божій и Богъ, имѣющій одну волю со Отцомъ и Духомъ, Онъ возложилъ казнь на Себя, на неповиннаго во грѣхѣ, на Сына человѣческаго и вмѣстѣ Сына Божія, для искупленія виновнаго во грѣхахъ человѣчества. Покусившемуся употребить средство человѣческое въ защиту Его, въ противодѣйствіе судьбамъ Божіимъ, Онъ сказалъ: возврати мечъ Твой въ мѣсто его. Или мнится ти, яко не могу нынѣ умолити Отца Моего, и представитъ Ми вящше, неже дванадесяте легеона ангелъ? Како убо сбудутся Писанія, въ которыхъ изображено опредѣленіе Божіе, яко /с. 103/ тако подобаетъ быти (Матѳ. XXVI, 52, 53, 54)? [17] Такое же понятіе о дѣйствіи непреложныхъ судебъ Божіихъ Господь выразилъ предъ Пилатомъ. Гордый Римлянинъ, оскорбленный молчаніемъ Господа, сказалъ: мнѣ ли не глаголеши? не вѣси ли яко имамъ власть распяти Тя, и власть имамъ пустити Тя? Господь отвѣчалъ ему: не имаши власти ни единыя на Мнѣ, аще не бы ти дано Свыше (Іоан. XIX, 10. 11). Дѣйствуютъ судьбы Божіи, дѣйствуетъ власть Божія: ты — непонимающее себя орудіе. Но орудіе одарено разумомъ и свободною волею: въ этомъ оно убѣждено, высказываетъ это съ наглостію и тщеславіемъ. Оно дѣйствовало безъ всякаго пониманія судебъ Божіихъ, дѣйствовало свободно и произвольно: дѣйствіе его объявляется грѣхомъ, имѣющимъ свой вѣсъ и мѣру на судѣ Божіемъ (Іоан. XIX, 11).
Сопротивленіе судьбамъ Божіимъ причисляется къ начинаніямъ сатанинскимъ. Когда Господь предвозвѣстилъ ученикамъ о предстоявшихъ Ему страданіяхъ и насильственной смерти, — поемъ его Петръ, начатъ пререцати Ему, глаголя: милосердъ Ты, Господи, не имать быти Тебѣ сіе. Онъ же, обращся, рече Петрови: иди за Мною, сатано, соблазнъ Ми еси, яко не мыслиши, яже суть Божія, но человѣческая (Матѳ. XVI, 22. 23). Петръ былъ подвигнутъ, повидимому, добрымъ чувствомъ; но онъ подѣйствовалъ изъ образа мыслей и изъ добра, принадлежащихъ падшему человѣческому естеству. Враждебны волѣ Божіей и всесвятому добру, исходящему отъ Бога, разумъ и добро падшаго человѣческаго естества; порицаются и осуждаются ими судьбы Божіи. Разумъ и воля человѣческія, въ слѣпотѣ своей, готовы противостать и противодѣйствовать судьбамъ и опредѣленіямъ Божіимъ, не понимая того, что такое начинаніе есть начинаніе нелѣпое, есть борьба ограниченнѣйшей, ничтожной твари со всемогущимъ и всесовершеннымъ Богомъ.
Нѣсть ваше разумѣти времена и лѣта, яже Отецъ положи во Своей власти (Дѣян. I, 7), сказалъ Господь Апостоламъ, когда они вопросили Его о времени, въ которое должно образоваться царство израильское. Этотъ отвѣтъ Господа есть отвѣтъ на всѣ вопросы любопытства и гордости человѣческой о судьбахъ Божіихъ. Нѣсть /с. 104/ ваше, о человѣки, разумѣти то, еже Богъ положи во Своей власти! Вамъ свойственно пониманіе, соотвѣтственное уму вашему: несвойственно вамъ понимать мысль Ума безпредѣльнаго.
Ваша дѣятельность, человѣки, должна всецѣло заключаться въ исполненіи воли Божіей. Образецъ этой дѣятельности показанъ, правила этой дѣятельности преподаны человѣчеству совершеннымъ человѣкомъ, Богомъ, принявшимъ на Себя человѣчество. Движимые силою правильнѣйшей вѣры въ Бога, послѣдуйте тщательно заповѣдямъ Евангелія, и покоряйтесь благоговѣйно судьбамъ Божіимъ!
Что приводитъ къ нарушенію, къ попранію заповѣдей Христовыхъ, къ противодѣйствію судьбамъ Божіимъ, къ противодѣйствію тщетными усиліями, ропотомъ, хулою, отчаяніемъ? — Забвеніе о вѣчности, забвеніе о смерти, забвеніе того, что мы — кратковременные странники на землѣ, отверженіе мысли, что мы на ней — изгнанники, стремленіе удовлетворять похотѣніямъ и страстямъ, желаніе наслаждаться наслажденіемъ плотскимъ и грѣховнымъ, пагубный обманъ и обольщеніе себя, подъ обаяніемъ которыхъ человѣкъ безумно злоупотребляетъ властію надъ собою и своимъ произволеніемъ, принося себя всецѣло въ жертву земной суетности, убивая себя для блаженства, возвращеннаго страдальческимъ подвигомъ Искупителя, готовя себѣ въ адѣ вѣчный гробъ, гробъ и для тѣла и для души.
Сіе да мудрствуется въ васъ, еже и во Христѣ Іисусѣ (Филип. II, 5. 6. 7. 8), увѣщаваетъ христіанъ Апостолъ Павелъ, указывая на покорность Богочеловѣка судьбамъ Божіимъ, на покорность безпрекословную, простершуюся до принятія на Себя той казни, которой подвергались одни уголовные преступники изъ варварскихъ народовъ, отъ которой были свободны преступники изъ гражданъ Рима. Гордость всяку отложше и удобообстоятельный [18] грѣхъ, терпѣніемъ да течемъ предлежащій намъ подвигъ, взирающе на начальника вѣры и совершителя Іисуса, иже вмѣсто предлежащія Ему радости, претертѣ крестъ, о срамотѣ нерадивъ [19]. Помыслите убо таковое пострадавшаго отъ грѣшникъ на Себе прекословіе [20], да не стужаете, душами вашими ослабляеми (Евр. XII, 1. 2. 3). Іисусъ, да освятитъ люди /с. 105/ Своею кровію, внѣ вратъ пострадати изволи. Тѣмже убо да исходимъ къ Нему внѣ стана, поношеніе Его носяще (Евр. XIII, 12. 13). Исхожденіемъ внѣ стана и отложеніемъ всякой гордости именуется отреченіе отъ міролюбія. Апостолъ напоминаетъ Божественное утѣшеніе, произнесенное Богомъ къ тѣмъ избранникамъ Его, которыхъ Онъ усыновилъ Себѣ, и которыхъ, въ доказательство усыновленія, посѣщаетъ скорбями: сыне Мой! не пренемогай наказаніемъ Господнимъ, ниже ослабѣвай, отъ Него обличаемъ: его-же бо любитъ Господь, наказуетъ, біетъ же всякаго сына, его же пріемлетъ (Евр. XII, 5. 6).
Христосъ пострада по насъ, говоритъ святый апостолъ Петръ, намъ оставль образъ, да послѣдуемъ стопамъ его (1 Петр. II, 21). Аще добро творяще и страждуще, терпите, сіе угодно предъ Богомъ: на сіе бо и звани бысте (1 Петр. II, 20, 21). Таковы судьбы Божіи! таково опредѣленіе Божіе! таково призваніе истинныхъ христіанъ на все время земнаго странствованія ихъ! — Возлюбленные Богу и Небу христіане! не удивляйтесь, какъ бы приключенію странному, несвойственному, совершающемуся внѣ порядка, тому огненному искушенію, которое посылается вамъ для испытанія (1 Петр. IV, 12). Радуйтесь при нашествіи искушеній! Какъ здѣсь, на землѣ, вы содѣлываетесь причастниками Христовыхъ страданій: такъ въ будущей жизни вы содѣлаетесь общниками славы Его и торжества (1 Петр. VI, 13). Домъ Божій подлежитъ суду Божію, нуждается въ этомъ судѣ (1 Петр. IV, 17). Домомъ Божіимъ называется и вся Церковь Христова и каждый христіанинъ. Требуетъ этотъ домъ посѣщенія Божія и очищенія, какъ подвергающійся непрестанному оскверненію и поврежденію. И при великой помощи отъ скорбей, смиряющихъ духъ человѣка, столько наклонный къ превозношенію, затруднительно, очень затруднительно спасеніе. Праведникъ едва спасется (1 Петр. IV, 18)! если такъ: то что ожидаетъ противящихся Божію Евангелію (1 Петр. IV, 17)? Нечестивый и грѣшный гдѣ явится (1 Петр. IV, 18)? Смиренномудріе стяжите: потому что Богъ гордымъ противится, смиреннымъ же даетъ благодать (1 Петр. V, 5). Вы ощутите пришествіе благодати по чудному спокойствію и утѣшенію, /с. 106/ которое проліется въ сердца ваши, когда вы исповѣдуете судъ Божій о васъ праведнымъ, а себя достойными наказанія, нуждающимися въ немъ. При нашествіи искушеній не предавайтесь печали, безнадежію, унынію, ропоту, этимъ проявленіямъ гордости и невѣрія; напротивъ того, оживляемые и окрыляемые вѣрою, смиритесь подъ крѣпкую руку Божію, да вы вознесетъ въ свое время, всю печаль вашу, то есть, все попеченіе и всю заботливость возвергше на Него, яко Той печется о васъ (1 Петр. V, 6. 7). Страждущіе! знайте, что вы страдаете по волѣ Божіей; будьте убѣждены, что безъ воли Божіей, безъ попущенія Божія, не прикоснулась бы къ вамъ никакая скорбь. Возрѣлъ милостиво на васъ Господь, возблаговолилъ о васъ, призналъ ваши сердце и жительство благоугодными Себѣ, и потому простеръ къ вамъ руку помощи въ судьбахъ Своихъ. Онъ послалъ или попустилъ вамъ скорби въ очищеніе ваше, въ охраненіе, въ средство къ достиженію совершенства. Страждущіи по волѣ Божіей! при нашествіи скорбей предавайте себя всецѣло волѣ и милости Божіей, и съ особенною тщательностію прилежите исполненію заповѣдей Божіихъ (1 Петр. IV, 19). Время скорби есть то блаженное время, въ которое Богъ зиждетъ душу возлюбленнаго избранника Своего изъ среды человѣковъ.
Установленъ Богомъ тѣсный и прискорбный путь изъ земной жизни къ небу: заповѣдано шествіе по этому пути подъ крестомъ; путемъ этимъ, подъ бременемъ креста Своего, прошелъ Вождь христіанскаго племени, вочеловѣчившійся Богъ. Крестъ — терпѣніе въ Господѣ всѣхъ огорченій и напастей, которыя будутъ попущены промысломъ Божіимъ. Таковъ судъ Божій. На чемъ онъ основанъ? — на томъ, что человѣкъ на землѣ — преступникъ въ ссылочномъ мѣстѣ. Этому преступнику данъ краткій срокъ земной жизни единственно для того, чтобъ онъ усмотрѣлъ свое состояніе паденія и отверженія, созналъ необходимость спасенія, стяжалъ спасеніе при посредствѣ Искупителя человѣковъ, Господа нашего Іисуса Христа. Преступникъ, исповѣдавшій себя преступникомъ, ищущій помилованія, долженъ самою жизнію выразить исповѣдь въ грѣховности. Исповѣдь не можетъ быть признана искреннею, когда она не засвидѣтельствована соотвѣтствующимъ поведе/с. 107/ніемъ. Преступникъ обязанъ доказать истину обращенія своего къ Богу исполненіемъ воли Божіей и покорностію этой волѣ: онъ обязанъ принесть предъ Бога, правосуднаго и въ милости, терпѣніе наказательныхъ попущеній Божіихъ, принесть смиренное терпѣніе, какъ ѳиміамъ благовонный, какъ благопріятную жертву, какъ достовѣрное свидѣтельство вѣры.
Всѣ святые, всѣ безъ исключеній, причастились пути скорбному (Евр. XII, 8). Всѣ они протекали поприще земной жизни по колючему тернію, питаясь опрѣсноками разнообразнаго лишенія, окропляясь горькимъ ѵссопомъ, напаяваясь постоянно чашею различныхъ испытаній. Это было необходимымъ для ихъ спасенія и совершенства: скорби служили имъ вмѣстѣ и средствомъ образованія духовнаго, и врачевствомъ, и наказаніемъ. Поврежденная природа ни въ одномъ человѣкѣ не осталась безъ свойственнаго ей плодоприношенія въ большей или меньшей степени; поврежденная природа наша постоянно нуждается, какъ въ противоядіи, въ скорбяхъ: ими погашается въ ней сочувствіе къ грѣховномуяду страстей, въ особенности къ гордости (2 Кор. XII, 7), къ страсти, самой ядовитой и пагубной между страстями; ими выводится служитель Божій изъ напыщеннаго, неправильнаго мнѣнія о себѣ, въ смиренномудріе и духовный разумъ. Напыщенное мнѣніе о себѣ по необходимости должно отнимать правильность и достоинство у жительства, представляющагося по наружности удовлетворительнымъ [21]. Разумѣхъ, Господи, исповѣдуется Богу святый пророкъ Его, яко правда судьбы Твоя, и воистину смирилъ мя еси (Псал. CVIII, 75). Судьбы Твоя — благи (Псал. CVIII, 39), несмотря на строгій наружный образъ ихъ. Послѣдствія благотворны, живоносенъ и усладителенъ плодъ ихъ. Благо мнѣ, яко смирилъ мя еси, яко да научуся оправданіемъ Твоимъ (Псал. CVIII, 71). Путь истины изволихъ и судьбы Твоя не забыхъ (Псал. CVIII, 30), отъ судебъ Твоихъ не уклонихся (Псал. CVIII, 102), потому что безъ покорности имъ благоугожденіе Тебѣ — невозможно. Въ тяжкихъ искушеніяхъ и напастяхъ, не /с. 108/ находя ни откуду помощи, помянухъ судьбы Твоя отъ вѣка, и утѣшихся (Псал. CXVIII, 52). На судьбы Твоя уповахъ (Псал. CXVIII, 43)! Судьбы Твоя помогутъ мнѣ (Псал. CXVIII, 175)! Седмерицею днемъ, то есть, непрестанно хвалихъ Тя о судьбахъ правды Твоея (Псал. CXVIII, 164): дѣйствіе человѣка, соотвѣтствующее дѣйствію Бога въ непостижимыхъ судьбахъ Его, есть непрестанное или по возможности частое славословіе Бога. Славословіемъ Бога прогоняются помыслы невѣрія, малодушія, ропота, хулы, отчаянія, — вводятся помыслы святые, Божественные. Говоритъ апостолъ: Судими отъ Господа, наказуемся, да не съ міромъ осудимся (1 Кор. XIII, 32). Аминь.
Примѣчанія:
[1] Какъ Іаковомъ, такъ и Ізраилемъ названъ здѣсь народъ Израильскій по имени своего родоначальника, который при рожденіи нареченъ Іаковомъ, и переименованъ Ізраилемъ послѣ того, какъ сподобился Боговидѣнія. Въ духовномъ смыслѣ Ізраилемъ называются христіане, достигшіе значительнаго духовнаго преуспѣянія.
[2] Святый Исаакъ Сирскій, Слово 56.
[3] Ожесточеніе, нечувствіе, ослѣпленіе ума и сердца.
[4] Преподобнаго Аввы Дороѳея, поученіе XI.
[5] «Ангелы» — говоритъ святый Іоаннъ Дамаскинъ — «называются безтѣлесными и невещественными въ сравненіи съ нами. Въ сравненіи же съ Богомъ, единымъ несравнимымъ, все оказывается грубымъ и вещественнымъ» . /с. 84/ Изложеніе православной Вѣры, книга 2-ая, гл. 3, О Ангелахъ. Наука, въ современномъ развитіи ея, опредѣляетъ со всею отчетливостію, что все ограниченное — по необходимости и вещественно.
[6] Св. Іоаннъ Дамаскинъ, Изложеніе Православной Вѣры, Книга 2, гл. 3, о Ангелахъ.
[7] Физика.
[8] Патерикъ Скитскій.
[9] Святый Іоаннъ Дамаскинъ, Изложеніе Православной Вѣры, книга 2, гл. 3, о Ангелахъ.
[10] Святый Іоаннъ Дамаскинъ, Изложеніе Православной Вѣры, книга 4, гл. 13.
[11] Это относится къ однимъ плотскимъ людямъ, въ которыхъ душа не оживлена дѣйствіемъ Божественной благодати. Оживленные этимъ дѣйствіемъ имѣютъ о душѣ болѣе ясное понятіе.
[12] Ипотезы.
[13] Трупомъ называется тѣло человѣческое въ первыхъ степеняхъ разложенія по оставленіи его душею, но еще не разложившееся окончательно.
[14] Декартъ и его послѣдователи признаютъ душу субстанціею, совершенно противоположною тѣлу, неимѣющею съ нимъ ничего общаго, неимѣющею никакого отношенія къ пространству и времени: мы признаемъ такою субстанціею единаго Бога.
[15] Точное изложеніе Православной Вѣры св. Іоанна Дамаскина, книга IV, глава 13.
[16] По объясненію блаженнаго Ѳеофилакта Болгарскаго 17-го стиха 14-й главы Евангелія отъ Луки.
[17] Многочисленнѣйшая армія Римлянъ, владыкъ вселенной, простиралась до 12-ти легіоновъ. Очевидно, что здѣсь намѣреніе Слова Божія состояло въ томъ, чтобъ выразить понятіе о такомъ воинствѣ, которое многочисленнѣе и сильнѣе всякаго человѣческаго войска.
[18] Удобно запинающій насъ.
[19] Не обративъ вниманія на нанесенное Ему безчестіе.
[20] Поруганіе.
[21] Съ особенною ясностію видно это изъ книги Іова. Праведникъ сперва исчислялъ свои добродѣтели, и представилъ ихъ въ прекрасной, живописной картинѣ; когда же онъ очистился и усовершился скорбями, тогда измѣнилось въ немъ понятіе о себѣ: онъ увидѣлъ себя какъ бы исчезнувшимъ предъ величіемъ Божества, призналъ себя землею и пепломъ.
Источникъ: Сочиненія епископа Игнатія Брянчанинова. Томъ второй: Аскетическіе опыты. — Изданіе второе, исправленное и дополненное. — СПб.: Изданіе книгопродавца И. Л. Тузова, 1886. — С. 77-108.
Просмотрено (31) раз
