Свт. Василий Великий († 379 г.)
Содержание: О будущем суде. О терпении и великодушии. О печали и унынии. О смерти.
Свт. Василій Великій, архіеп. Кесаріи Каппадокійской, одинъ изъ величайшихъ святителей IV вѣка, удостоившійся, вмѣстѣ со св. Григоріемъ Богословомъ и св. Іоанномъ Златоустомъ, наименованія «вселенскаго учителя». Родился ок. 329 г. вблизи Кесаріи, главнаго города Каппадокійской области. Получивъ истинно христіанское воспитаніе въ средѣ своей благочестивой семьи, дальнѣйшее образованіе продолжилъ въ Кесаріи, Константинополѣ и Аѳинахъ, гдѣ на всю жизнь подружился со свт. Григоріемъ Богословомъ.
Вернувшись на родину, былъ крещенъ еп. Діаніемъ Кесарійскимъ. Желая ближе ознакомиться съ монашеской жизнью, къ которой съ дѣтства стремилась его душа, совершилъ длительное путешествіе по Египту, Сиріи и Палестинѣ. По возвращеніи на родину основалъ нѣсколько монастырей и написалъ для нихъ уставъ. Послѣ долгаго пребыванія въ Понтійской пустыни, въ 364 г. принялъ пресвитерскій санъ, а въ 370 г. занялъ мѣсто Кесарійскаго архіепископа.
Въ этомъ санѣ онъ твердо защищалъ православіе противъ аріанства и, несмотря на усиленныя старанія императора Валента, яраго приверженца Аріевой ереси, привлечь его на свою сторону, неуклонно стоялъ на стражѣ православной вѣры. Изъ его многочисленныхъ твореній особенно извѣстны: Бесѣды на шестодневъ; Бесѣды на прор. Исаію; Бесѣды на псалмы, сочиненія противъ аріанъ, Правила монашескія, Литургія, Слова, письма и молитвы и др. Скончался въ 379 г. Память свт. Василій, архіеп. Кесаріи Каппадокійскія — 1 (14) января и 30 января (12 февраля).
О будущем суде
Когда ты, о человѣкъ! восхощешь на какой-либо грѣхъ устремиться, тогда помысли страшное оное и нестерпимое Христово судище, въ которомъ предсѣдитъ на престолѣ высокомъ и превознесенномъ Судія: предстоитъ же Ему всякая тварь, трепещущи при славномъ явленіи Его, и мы всѣ предстанемъ на испытаніе содѣянныхъ нами. Потомъ многія беззаконія въ житіи сотворшему страшные и грозные предстанутъ Ангели огнемъ зряще, огнемъ дышуще ради нечестиваго произволенія, лицемъ же нощи подобящеся злобы ради и человѣконенавидѣнія.
Напослѣдокъ представь въ умѣ твоемъ глубочайшую пропасть, тьму непроницаемую, огнь несвѣтящій, и во тьмѣ опалительную силу имущій, но свѣта лишенный. Сверхъ сего вообрази червей родъ нѣкій ядовитый, и плоти снѣдающій, который всегда ястъ, и никогда насыщенъ быть не можетъ, нестерпимыя болѣзни угрызеніями своими причиняя: наконецъ вообрази всѣхъ сихъ лютѣйшее мученіе, то есть, поношеніе и студъ вѣчный.
Симъ страхомъ подвизаемь, аки броздою нѣкоею отъ злыя похоти востягай душу твою. Кто непрестанно размышляетъ о дни, о нощи и часѣ, въ которомъ вся тварь предстанетъ Судіи, имѣя воздать отвѣтъ въ дѣлахъ своихъ, и всегда поучается своему предъ неумытнымъ судилищемъ оправданію, сей или совсѣмъ ничего, или весьма /с. 162/ мало согрѣшаетъ; потому что грѣхъ отъ удаленія страха Божія бываетъ: а которые ясно воображаютъ будущее наказаніе, тѣхъ всегдашній страхъ впадать въ беззаконныя дѣйствія или помышленія не попущаетъ.
Доблественные подвижники Божіи мужественно во всю свою жизнь съ невидимыми врагами бравшіеся, когда избѣгнутъ отъ всѣхъ ихъ нападеній, тогда находясь при концѣ жизни отъ князя вѣка сего испытуются съ тѣмъ, чтобы, естьли найдетъ ихъ отъ сраженія уязвленныхъ, или знаки нѣкоторые и образъ грѣха воспріявшихъ, къ нему отдаться: естьли же явятся неуязвленны, и знаменія побѣды непричастны, аки непреодолимымъ и свободнымъ отъ Христа покой пріяти.
Сія же и Самъ Господь свидѣтельствуетъ, рекшій во время Своего страданія: нынѣ грядетъ сего міра князь, и во Мнѣ не имать ничесоже. (Іоан. XIV, 30.) Но Онъ, понеже не сотворилъ грѣха, сего ради глаголетъ, яко въ Немъ не имать ничесоже; для человѣка же довольно и того, когда съ дерзновеніемъ возможетъ изрещи: грядетъ князь міра сего, и во мнѣ малое нѣчто имѣти будетъ.
Помышляй убо, о человѣче! о страшныхъ оныхъ отъ Бога грѣшнымъ опредѣленныхъ казняхъ, то есть, егда помрачатся звѣзды, и померкнетъ солнце, луна уже просвѣщаема не будетъ: (Матѳ. XXIV, 29.) егда молніи возблещутъ, и громы страшно разсядутся, егда надъ главою сущій воздухъ помраченъ будетъ, дабы отвсюду неутѣшною мукою терзаемы были тѣ, кои гнѣву преданы суть. (Прем. Сол. V, 18 и 21.) Вся тварь служащи Создателю ожесточится /с. 163/ противу неправедныхъ на ихъ мученіе, а кроткою сотворится благотворенія ради уповавшихъ на Него.
Якоже бо радость на небеси бываетъ о единомъ грѣшницѣ кающемся; (Луки IV, 10.) тако негодованіе и печаль отступающихъ чрезъ грѣхъ отъ Создателя. Тогда огнь діаволу и аггеломъ его уготованный пресѣкается гласомъ Господнимъ. Да поелику двѣ суть силы во огнѣ, то есть, палящая и свѣтящая, лютость и мученіе огня достойнымъ сожженія останется: свѣтлость же и блистаніе веселящимся радости достояніемъ будетъ, такъ что огнь мученія несвѣтлъ, свѣтъ же упокоенія не палящъ будетъ.
Ниже да сумнишися въ семъ, о человѣкъ! понеже при воздаяніи за содѣянная нами въ жизни раздѣлено будетъ естество огня, котораго свѣтъ въ наслажденіе праведнымъ, а сила жженія грѣшнымъ въ наказаніе опредѣлены будутъ: ужаснѣе же тьмы и огня вѣчнаго есть оный срамъ, съ которымъ будутъ во вѣкъ пребывать грѣшники, всегда во очесѣхъ имѣя плотскаго грѣха слѣды, которыя, аки отъ нѣкія неизгладимыя краски, въ памяти души вѣчно пребудутъ.
Не многіе же приступить возмогли къ истинному свѣту, и открыть тайная; а по откровеніи сихъ съ непостыднымъ лицемъ отступити. Подлинно отвращеніе и удаленіе Бога, всѣхъ чаемыхъ мукъ геенскихъ тяжчае и несноснѣе есть для претерпѣвающаго оное такъ, какъ лишеніе свѣта во очеси, хотя бы не было никакой другой боли.
Положимъ, что ктолибо все человѣковъ благополучіе съ самаго начала свѣта словомъ изобразивъ, во едино совокупилъ бы: однако и тогда бы нашелъ, что /с. 164/ оно съ наималѣйшею частію оныхъ благъ (будущія жизни) сравниться не можетъ, а все здѣшнее добро достоинствомъ отъ самаго малѣйшаго изъ оныхъ благъ несравненно далѣе отстоитъ, нежели тѣнь и сонъ отъ истины. Или да приличнѣйшее употреблю сравненіе: колико во всемъ душа превосходнѣе есть тѣла, толикое и между обѣими жизньми есть различіе.
Многіе изъ сихъ словесъ Священнаго Писанія: единъ біенъ будетъ много, другій же біенъ будетъ мало, (Луки XII, 47.) заключаютъ, что казнь грѣшниковъ конецъ имѣть будетъ. Сіе же не о продолженіи или скончаніи времени, но о различіи мукъ глаголется.
Когда бо Господь глаголетъ, яко грѣшные пойдутъ въ муку вѣчную, праведные же въ жизнь вѣчную; (Матѳ. XXV, 46.) а иногда повелѣваетъ грѣшнымъ, итти въ огнь вѣчный, уготованный діаволу и аггеломъ его; нѣкогда же и геенну огненную наименуя, прилагаетъ сіе: идѣже червь ихъ не умираетъ, и огнь не угасаетъ; (Матѳ. IX, 44.) паки когда и чрезъ Пророка о многихъ глаголетъ, что червь ихъ не скончается, и огнь ихъ на угаснетъ: когда (говорю) таковая и симъ подобная на многихъ мѣстахъ Священнаго Писанія обрѣтаются, то сіе есть едино отъ козней діавольскихъ, то есть, что нѣкоторые отъ человѣкъ, акибы забывая множайшія изреченія Господни, дабы съ большимъ дерзновеніемъ грѣшить, конецъ мученія для себя вымышляютъ.
Естьли будетъ когдалибо конецъ вѣчныя муки, то слѣдуетъ быть и вѣчнаго живота скончанію. Когда же о вѣчной жизни помыслити сего не хощемъ, то каковымъ образомъ мученію вѣчному приписывати /с. 165/ сіе возможно? Поелику реченіе сіе, вѣчный, къ обѣимъ равно прилагается: идутъ бо, рече, сіи въ муку вѣчную, праведницы же въ животъ вѣчный. (Матѳ. XXV, 46.) Подобно и сіи словеса: біенъ будетъ мало, и біенъ будетъ много, (Луки XII, 17.) не конецъ, а различіе мукъ означаютъ.
Когда Богъ, праведный Судія есть, не токмо благимъ, но и злымъ, воздающій комуждо по дѣломъ его: то слѣдуетъ иному огня неугасимаго быти достойну, и сего или легчайшаго или зѣльнѣе палящаго; другому же червія неумирающаго, сего же паки, или меньшую, или жесточайшую скорбь причиняющаго по достоинствамъ каждаго; иному паки геенны достойнымъ сотвориться, различныя мученія имущей, и иному тьмы кромѣшныя, гдѣ единъ въ плачѣ токмо, другой же и съ скрежетомъ зубовъ тяжчайшихъ ради болѣзней пребывать будетъ.
Также и кромѣшная тьма явно показуетъ, что есть нѣкая и внутренняя: и изъ сихъ словесъ, во днѣ ада, (Притч. IX, 18.) въ притчахъ глаголемыхъ, явствуетъ, что суть нѣкіи хотя такожде во адѣ, но не во днѣ ада, чтобъ легчайшее чувствовать мученіе. Впрочемъ не мню, чтобъ я для тебя вымышлялъ какіялибо ложныя страшилища, какъ нѣкоторыя матери обыкновенно поступаютъ съ младенцами неутѣшно и безъ всякой вины плачущими, и вымышленными какими ни есть повѣстьми ихъ кроткими содѣлываютъ.
Нѣтъ! сіе не баснь, но вселѣпыя словеса, давно уже гласомъ Божіимъ предвозвѣщенныя, и ты вѣруй, что будетъ нѣкогда подробное содѣянныхъ нами въ жизни сей испытаніе. Ты оскорбилъ брата твоего, тогоже и самъ ожидай. Похитилъ имѣніе у нижшихъ себе, билъ /с. 166/ убогихъ, посрамилъ укореніемъ, оклеветалъ, солгалъ, чужымъ бракамъ навѣтовалъ, клятву преступилъ, предѣлы отцевъ премѣнилъ, на стяжаніе сирыхъ наступилъ, вдовицъ оскорбилъ, настоящую сладость благамъ обѣщаннымъ предпочелъ; ожидай возмѣренія сихъ: что каждый сѣетъ, то и пожнетъ. (Галат. VI, 7.) Ежели же что благое ты сдѣлалъ, то и за сіе подобнымъ образомъ ожидай воздаянія.
Представь убо въ мысли твоей, о человѣче! послѣдній оный день; ибо ты одинъ не будешь вѣчно пребывать въ сей жизни: скорбь, тѣсноту, часъ смертный, опредѣленіе Божіе понуждающее тебе, скорыхъ Ангеловъ, душу симъ люто возмущенную, и совѣстію грѣховною горько мучимую, жалостно къ сущимъ здѣсь обращающуюся; представь и неизбѣжную дальнаго онаго путешествія нужду, вообрази въ помышленіи твоемъ послѣдній общаго житія конецъ, егда пріидетъ Сынъ Божій во славѣ Своей: пріидетъ бо, и не премолчитъ. (Псал. XLIX, 3.)
То есть, когда пріидетъ судити живыхъ и мертвыхъ, и воздать комуждо по дѣломъ его, когда труба оная великое нѣчто и страшное вострубивши, спящихъ отъ вѣка возбудитъ: И пойдутъ благая сотворшіи въ воскрешеніе живота, а сотворшіи злая въ воскрешеніе суда. Воспомни и Боговидѣніе Даніилово, какъ оно представляетъ предъ очи наши судъ: зряхъ, глаголетъ онъ, дондеже престоли поставишася, и Ветхій деньми сѣде. Рѣка огненная течаше исходящи предъ Нимъ: тысяща тысящь служаху Ему, и тьмы темъ предстояху Ему, судище сѣде, и книги отверзочася. (Даніил. VII, 9 и 10.) благая, злая, явная, /с. 167/ тайная, дѣла, слова, помышленія, вся купно всѣмъ и Ангеламъ и человѣкамъ въ слухъ ясно открывающія.
При семъ каковыми быть должно злѣ житіе свое проведшимъ? Гдѣ душа скрыется при очахъ толикихъ зрителеи вдругъ явившись исполненною срама? Каковымъ тѣломъ безчисленныя оныя и нестерпимыя понесетъ наказанія, гдѣ огнь неугасаемый, червь безпрестанно грызущій, дно адово мрачное и страшное, рыданія горькія, сѣтованіе безмѣрное, плачь и скрежетъ зубный, лютости безконечныя? Отъ всѣхъ сихъ по смерти нѣтъ избавленія, нѣтъ ни случая, и никакого способа ко избѣжанію горестныхъ мученій. Отъ сего нынѣ уклониться еще возможно: а доколѣ можемъ, воздвигнемъ сами себя отъ таковаго паденія, да не отчаяваемся о себѣ самихъ, когда отъ злыхъ престанемъ.
Сей есть путь спасенія, ежели сами восхощемъ. Тебе взыскуетъ Пастырь добрый, оставивъ незаблуждшія (овцы). Естьли ты себя Ему препоручишь, не умедлитъ, ниже оставитъ Человѣколюбецъ понести тебя на раменахъ своихъ, радуяся, яко обрѣте Свою погибшую овцу. Уже стоитъ Отецъ твой, и ожидаетъ твоего отъ заблужденія возвращенія: обратися токмо, а Онъ тебѣ еще далече сущу, притекши, нападетъ на выю твою, и дружелюбно тебя покаяніемъ очистившагося объиметъ. Естьли кто, мня самъ о себѣ стояти, причтетъ тебѣ въ поносъ, что скоро ты воспріятъ, то Самъ благій Отецъ заступитъ тебя, глаголя: Веселитися подобаетъ и радоватися, яко сей сынъ Мой мертвъ бѣ и оживе, изгиблъ бѣ, и обрѣтеся. Богу слава во вѣки вѣковъ, аминь.
О терпении и великодушии
Никто ради претерпѣнныхъ имъ злыхъ да не дерзаетъ мыслить и говорить, что нѣтъ совсѣмъ промысла нашими дѣлами управляющаго, ниже да порицаетъ смотреніе и судъ Владычній; но на страдальца Іова взирая, его изящнѣйшимъ совѣтникомъ себѣ да пріемлетъ. Да исчислитъ по ряду всѣ его подвиги, мужественно имъ понесенные: и коликими онъ отъ діавола уязвленъ будучи стрѣлами, ни единыя смертельныя не пріялъ раны.
Отъялъ у него лукавый благополучіе домовное, и самаго поразить частыми о бѣдствіяхъ возвѣщеніями вознамѣрился. Ибо первому еще возвѣщающу о злоключеніи, приходилъ инъ вѣстникъ, горшую печаль о множайшемъ нещастіи повѣдающій: соплетены были между собою бѣдствія, и волнъ нахожденію подобилися злоключенія: прежде, нежели преставала первая слеза, другое нѣчто виною сѣтованія было; но праведникъ, аки вскрай моря лежащій камень стоялъ, пріемля бури прираженіе, и въ пѣну премѣняя волнъ устремленіе, благодарственный оный ко Владыкѣ испущая гласъ, ниже чтолибо изъ приключившихся, достойнымъ слезъ почиталъ.
Когда же пришелъ единъ вѣстникъ возвѣщая, что надъ сынами и дщерьми, пиршествующими потрясъ вѣтръ сильный домомъ увеселенія: тогда ризу точію разтерзалъ, естественное состраданіе показуя, и дѣйствіемъ симъ свидѣтельствуя, что онъ есть /с. 154/ чадолюбивый отецъ, и благочестивыми словами приключеніе оное украсивъ, сказалъ: Господь даде Господь отъятъ: якоже Господеви изволися, тако и бысть. (Іова I, 21.) Акибы изрекъ сіе: я нареченъ былъ отцемъ на толикое время, на коликое сотворивый меня таковымъ восхотѣлъ: Онъ возжелалъ паки отъять отъ мене вѣнецъ чадъ: не прекословлю въ собственныхъ Его.
Да обладаетъ воля Владычня: Онъ есть Создатель рода, а я орудіе точію. Что мнѣ нужды рабу сущу напрасно стужать и судъ укорять, коего разрѣшить не могу? Таковыми словами праведникъ діавола пронзилъ; когда же паки врагъ его побѣдителемъ видѣлъ, и ничѣмъ изъ сихъ преодолѣть не могъ, тогда уже самой плоти искушенія коварство нанесъ, и тѣло уязвивъ неизглаголанными ранами, испустилъ на него источники червеq, и съ престола царственнаго сведши мужа сего на гноищи посадилъ. Но Іовъ, и таковыми поражаемь страданіями, неподвижимь пребылъ, и терзаему сущу тѣлу его, нетлѣнно хранилъ благочестія сокровище въ тайныхъ сердца.
Тогда врагъ не вѣдя, что сотворити, воспоминаетъ навѣтъ древній, и къ нечестному и хульному своему намѣренію совѣтъ жены приведши, тщится чрезъ нее поколебать подвижника. Она долгое время стужая предстала праведнику, долу преклонна сущи, бія въ перси злоключенія ради, укоряя его симъ, акибы плодомъ благочестія, исчитая прежнее изобиліе домашнихъ вещей, показуя и настоящая злая, отъ каковаго въ толь бѣдственное житіе пришелъ онъ, и какую за столь многія жертвы мзду отъ Бога получилъ, произнося непрестанно /с. 155/ словеса женскому малодушію свойственныя, всякаго мужа возмутить, и самый твердый умъ поколебать могущія.
Скитаяся, говорила она, и служа прехожду, царица бывъ служу, и въ руку рабовъ моихъ взирать я понуждаюся, и многихъ прежде препитавшая, съ радостію нынѣ отъ чуждыхъ пріемлю пищу: и что лучше было бы ему, изрекши нечестивый нѣкій глаголъ, самаго себе отъ земли истребить, мечь ярости сотворшаго паче изостривъ, нежели претерпѣвая злая страдальческій трудъ себѣ и супругѣ своей продолжать.
Онъ сими словесами, болѣе, нежели всѣми прежними злоключеніями оскорбленъ будучи, ярости исполнивъ лице свое, и къ женѣ, аки ко враждебницѣ нѣкоей обратившись, что глаголетъ? Вскую яко едина отъ безумныхъ женъ возглаголала еси? (Іов. II, 10.) то есть, отложи, о жено, совѣтъ твой! доколѣ глаголами твоими общую жизнь поносить будешь? солгала ты противъ сердечнаго моего желанія на мое въ жизни обращеніе, оклеветала сими глаголами и самую жизнь мою: нынѣ и я съ тобою купно сдѣлался беззаконнымъ, понеже во едино тѣло обоихъ насъ бракъ совокупилъ, ты же въ хулу впала. Аще благая пріяхомъ отъ руки Господни, злыхъ ли не стерпимъ? (Тамже).
Воспомяни прешедшая благая: постави лучшая противу хуждшихъ. Ниединаго человѣка жизнь по всему не можетъ быть блаженна: быть во всемъ благоуспѣшну единому Богу свойственно. Ты убо когда скорбишь о настоящемъ, то прошедшимъ себе утѣшай. Нынѣ плачешь, но прежде смѣялася; нынѣ нища, но прежде богата была: пила отъ чистыя воды /с. 156/ житейскія, и сію мутную пія претерпи, и рѣчныя струи не всегда чистыми быть кажутся.
Рѣка же, какъ вѣдаешь ты, есть житіе наше, непрестанно текущее, и безпрерывными волненіями исполненное. Одна часть житія сего претекла, другая еще течетъ, одна происходитъ изъ источниковъ, другая вскорѣ произойдетъ, и мы къ общему морю смерти поспѣшаемъ: Аще благая пріяхомъ отъ руки Господни, злыхъ ли не стерпимъ? Не уже ли можемъ мы принудить Судію, да равная всегда воздаетъ намъ, или научити Владыку, какъ должно Ему жизнь нашу управлять? Самъ Онъ надъ Своими судьбами власть имѣетъ. Располагаетъ вещи наши, якоже хощетъ: Онъ премудръ, и полезное подаетъ рабамъ Своимъ. Не изслѣдывай суда Владычня, точію соизволяй на то, что по премудрости Его устрояется: что подаетъ Онъ тебѣ, тое съ радостію пріемли.
Покажи въ горестяхъ твоихъ, что прежнее веселіе ты достойно получила. Таковою бесѣдою Іовъ и сіе нападеніе діавольское отразилъ, и совершенный ему стыдъ побѣды нанесъ. Чтожъ изъ сего послѣдовало? отбѣгъ вскорѣ отъ него недугъ, аки тще пришедшій, и ничтоже болѣе успѣвшій. Плоть иною юностію обновилась: паки житіе его процвѣло всѣми благими, и сугубое богатство отвсюду въ домъ стеклося, да едину часть имѣетъ, аки ничего непогубивый, другая же праведнику мздою терпѣнія да будетъ.
Отъ сего мужа убо каждый да научается духа терпѣнію, который не токмо, когда состояніе его въ нещастное превратилось, убогъ изъ богатаго, бездѣтенъ изъ многочаднаго, въ едино мгновеніе времени содѣлавшись, /с. 157/ пребылъ непремѣненъ, не униженную во всемъ имѣя мысль, но ниже совѣтами друзей для утѣшенія его пришедшихъ, а притомъ досаждающихъ ему, и злостраданіе его усугубляющихъ раздражился.
Таковыя нещастія нѣкогда людямъ для искушенія душъ приключаются, чтобъ чрезъ сіе испытана была добродѣтель какъ богатыхъ, такъ и бѣдныхъ. Здѣсь оба они искушаются терпѣніемъ: и въ семъ случаѣ ясно видѣть можно богатаго, когда имѣетъ онъ щедрость и братолюбіе, убогаго же, когда произноситъ благодареніе, а не хулу: потому что съ перемѣною житія вскорѣ перемѣняются у людей и самые нравы.
Какъ кормчаго погода, подвижника поприще, полководца сраженіе, великодушнаго нещастіе: такъ христіанина показываетъ искушеніе. Какъ труды въ сраженіи употребленные, подвижникамъ пріобрѣтаютъ вѣнцы: такъ христіанамъ во искушеніяхъ непоколебимость подаетъ совершенство, когда все отъ Господа низпосылаемое съ пристойнымъ терпѣніемъ благодарности исполненные пріемлемъ.
Не будь малодушенъ, но уповай на Бога. Не уже ли не видитъ Онъ нашей крайности: конечно имѣетъ Онъ пищу въ рукахъ, но дать медлитъ, чтобъ показать твое постоянство, чтобъ открыть мысли, не таковыя ли онѣ, каковыя у безумныхъ и неблагодарныхъ бываютъ. Которые доколѣ во устахъ пищу имѣютъ, хвалятъ, ласкаютъ, удивляются: а какъ на малое время оставятъ трапезу, злословіями, аки каменіемъ мещутъ на тѣхъ, которыхъ прежде довольствованія ради почитали. Илія обиталъ на Кармилѣ горѣ превысокой, и къ житію /с. 158/ неспособной; пустынникъ былъ въ пустынѣ; праведный сей все обрѣталъ въ душѣ своей, и упованіе на Бога было ему напутствіемъ къ жизни.
Живя же такимъ образомъ не лишился отъ глада жизни: но хищнѣйшія и ненасытнѣйшія изъ всѣхъ птицъ пищу ему приносили; и тѣ въ подаваніи пищи праведному служили, которыя обыкновенно и чужую пищу похищаютъ: но Господнимъ повелѣніемъ свойство свое премѣнивши вѣрными стражами хлѣба и мясъ содѣлались. Былъ же и въ Вавилонской пещерѣ Ізраильскій юноша, плѣненный по нещастію: свободный же духомъ и мыслію.
Что же тамъ воспослѣдовало? Львы противу естества своего поститься начали, отрока же питатель Аввакумъ отъ Ангела по воздуху съ яствами носимь былъ, и чтобы праведный не терпѣлъ глада, по верхъ земли и моря пророкъ принесенъ былъ чрезъ толикую дальность, коликую Іудея до Вавилона имѣетъ. Чѣмъ паки жилъ народъ водимый Моисеемъ въ пустынѣ? какъ чрезъ сорокъ лѣтъ пища ему была раздѣляема? никто тамо не сѣялъ, не было ни воли орющаго, ни гумна, ни мельницъ, ни житницы: хлѣбъ имѣли несѣянной и неоранной, изъ камней воду получали, не прежде тако бывшую, но ради потребы источенную.
И тако убо ты человѣче, претерпи сіе нещастіе, какъ великодушный Іовъ, и не поколебайся сими напастьми, не отвергай ниединыя изъ тѣхъ добродѣтелей, которыя имѣешь. Храни въ душѣ твоей благодарность, какъ драгоцѣнное сокровище, отъ которыя и самъ сугубое удовольствіе получишь.
Не тотъ, кто не имѣетъ нужнаго, терпѣливъ /с. 159/ есть, но кто изобилуя благими терпѣливно сноситъ нещастія. Болишь ли ты? помни, что егоже любитъ Господь наказуетъ. (Евр. XII, 6.) Убогъ ли ты? симъ веселися: ибо благая Лазаря пріимутъ тя. Поношенія ли терпишь за имя Христово? блаженъ ты: ибо студъ твой сей во славу Ангельскую преложитися имѣетъ. Рабъ ли ты? благодари и тогда: есть нѣкто и тебя презреннѣе: благодари, что хотя надъ единымъ имѣешь превосходство, что не осужденъ къ наказанію, что не пріемлешь ранъ.
Каждый человѣкъ имѣетъ случай къ благодаренію. Жезломъ ли ты неправедно наказываешься? увеселяйся надеждою будущихъ воздаяній: праведно ли пріемлешь казнь? и за сіе благодарить ты долженъ: поелику добрыя дѣла древнихъ мужей или преемно въ памяти у насъ хранятся, или въ сочиненіяхъ стихотворцевъ, или повѣствователей соблюдаются; то и отъ сего польза намъ должна проистекать, напримѣръ: Перикла укорялъ нѣкій человѣкъ изъ простаго народа; а онъ тому не внималъ: и весь день такъ прошелъ, что тотъ нещадно его осыпалъ поношеніями, сей же все презиралъ.
Потомъ вечеру уже и мраку наступившу, едва могущаго онаго отъити со свѣщею проводилъ Периклъ, дабы ему не неполезно сдѣлалъ философическое ученіе. Билъ нѣкто Сократа сына Софронискова въ самое лице нещадно нападая: онъ напротивъ не защищался, а попустилъ піяному оному насытить свой гнѣвъ, такъ что все лице отъ язвъ распухло. Когда же тотъ престалъ бить, то ничего, какъ сказываютъ, не сдѣлалъ Сократъ, а только написалъ на челѣ своемъ, аки на статуѣ: такой то сдѣлалъ, и тѣмъ отмстилъ: /с. 160/ подобно нѣкто на Евклида Мегарскаго раздражившись, смертію грозилъ ему, и клялся; онъ же напротивъ того клялся сотворить милостивымъ его къ себѣ, и утолить его на себя негодованіе.
Клиніево (единаго ученика Пиѳагорова) дѣйствіе, трудно повѣрить, сколь согласно съ нашимъ наставленіемъ случилося, хотя онъ и безъ намѣренія оному подражалъ. Что же онъ сдѣлалъ? можно было ему клятвою избавиться платы трехъ талантовъ, однако онъ лучше заплатить хотѣлъ, нежели клясться, и притомъ когда клясться имѣлъ неложно, будучи, какъ мню, наученъ заповѣди запрещающей намъ клятву.
Сіе убо Клиніево дѣйствіе безъ сомнѣнія съ заповѣдію оною согласно есть: Евклидово же съ тою, которая гонящихъ благословляти, а не клясти повелѣваетъ: такъ что естьли кто симъ прежде научился, то и о нашихъ, акибы невозможныхъ, сомнѣваться не будетъ.
И такъ да живетъ не разлучно съ тобою, о смертный! заповѣдь Божія, всегда подавая тебѣ сіяніе, и свѣтъ къ различенію вещей: оная далеко углубившись въ твоемъ сердцѣ, и предначертавъ въ немъ истинныя о каждой вещи мнѣнія, не дастъ тебѣ ни отъ единаго злоключенія измѣнитися, но напередъ изостривъ весь умъ твой, подобнымъ близъ моря лежащему камени, сильныя прираженія вѣтровъ и волненій безопасно отражающему, тебе сотворитъ, о Христѣ Іисусѣ Господѣ нашемъ, Емуже слава, во вѣки вѣковъ, аминь.
О печали и унынии
Когда вижду злыхъ благоспоспѣшествуемыхъ, васъ же, благочестивые мужи, утомленныхъ и отчаявающихся по причинѣ безпрестанныхъ напастей: исполняюся печали. Когда же паки представляю въ мысляхъ себѣ сильную руку Бога возвышающаго утѣсненныхъ, любящаго праведныхъ, смиряющаго гордыхъ и сильныхъ со престолъ низлагающаго: то паки перемѣнившись надеждою утѣшаюсь.
Знаю я, и довольно увѣренъ, хощу же, чтобы и вы увѣрены были, что пріидетъ намъ вскорѣ заступленіе, и не до конца оставлены будемъ. Ибо что мы претерпѣли, то претерпѣли за грѣхи наши: человѣколюбивый же Богъ по любви и благоутробію Своему къ рабамъ Своимъ явитъ намъ помощь.
Ибо естьли мы за грѣхи казнь претерпѣваемъ, то довлѣютъ язвы наши ко умягченію впредь имущаго быти гнѣва Божія на насъ: естьли же къ попеченію подвиговъ за благочестіе сими искушеніями призываемся: праведенъ есть подвигоположникъ, тако что не попуститъ намъ искушаемымъ быти паче, нежели понести можемъ: (1 Кор. X, 13.) но за постраданная нами вѣнецъ терпѣнія и нашего на Него упованія воздастъ намъ.
Да и кто бы нашелся столь твердъ сердцемъ? кто бы былъ столь /с. 145/ немилосердъ и безжалостенъ, который бы слыша повсюду стенаніе, слухъ нашъ поражающее, акибы отъ печальнаго какого лика, общій нѣкій и стройный гласъ плача издающаго, не возскорбѣлъ духомъ, не повергся на землю, и всеконечно не умилился, зря таковыя неизреченныя бѣдствія? Сія же, вамъ, не утѣшенія ради глаголю: (ибо какое бы обрѣлось слово толикое нещастіе уврачевати могущее?) но скорбь сердца моего, елико можно, симъ словомъ вамъ изрещи желаю.
Испытали мы нынѣ коварство діавольскія брани, который узрѣвъ, что въ гоненіяхъ отъ враговъ нашихъ паче умножается церковь, и паче процвѣтаетъ, премѣнилъ совѣтъ свой, и уже не явно воюетъ, но тайныя намъ строитъ козни, сокрывая навѣтъ свой подъ именемъ, которое носятъ наши враги, да постраждемъ тоже, что и отцы наши, а притомъ да не явимся страждущими за Христа: понеже и гонители христіанское имя на себѣ носятъ.
Сіе насъ устрашило, и едва въ безуміе не привело. Къ симъ же присовокупился и оный въ насъ помыслъ: не оставилъ ли Господь совсѣмъ Своея церкви? не послѣдній ли настаетъ часъ? и не приходитъ ли чрезъ сіе отступленіе, да открыется потомъ беззаконный оный сынъ погибели, противовозносящійся предъ всякимъ глаголемымъ богомъ или чтилищемъ? (2 Солун. II, 3 и 4.)
Однако хотя привременно есть искушеніе, сносите его яко добрые страдальцы Христовы, хотя всеконечному погубленію дѣла наши преданы, да не унываемъ о настоящемъ, но да ожидаемъ съ небесъ откровенія и явленія великаго Бога и Спаса нашего Іисуса /с. 146/ Христа. Ибо естьли вся тварь разрушится, и премѣнится образъ міра сего, то не дивно и намъ, яко нѣкоей тварей части, общее претерпѣвать зло, и предаваться оскорбленіямъ, которыя по мѣрѣ силъ нашихъ низпосылаетъ на насъ праведный Судія, не попущая намъ искушаемымъ быть паче силъ нашихъ: но дая купно со искушеніемъ силы, да возможемъ понести оное. (1 Корин. X, 13.)
Не ослабѣвайте убо братіе! Ждутъ бо васъ мученическіе вѣнцы. Готовы суть лики исповѣдниковъ простерти вамъ руки, и въ число свое пріяти васъ. Помяните древнихъ Святыхъ, что ниединъ сластолюбивый и ласкательствуемый вѣнцевъ терпѣнія не сподобился; но всѣ тяжкими оскорбленіями, яко огнемъ искусившись, добродѣтель свою показали. Блаженъ сподобивыйся страданій за Христа: блаженнѣйшій же, множайшія страданія претерпѣвый. Яко недостойны страсти нынѣшняго времене къ хотящей славѣ явитися намъ. (Рим. VIII, 18.) Не ослабѣвающій въ скорбѣхъ, но упованіемъ на Бога тяжесть печали побѣждающій, велію имѣетъ у Бога мзду за свое терпѣніе.
Какъ въ слабѣйшихъ древахъ по большой части зараждаются черви: такъ подобно и въ слабыхъ сердцахъ человѣческихъ врожденны сутъ печали. Однако ни женамъ ни мужамъ излишности, и неумѣренности въ слезахъ имѣть не должно, но не выходя изъ предѣловъ благопристойности, не есть предосудительно поскорбѣть въ нещастіи, и нѣсколько пролить слезъ, токмо безъ стенаній и воплей, не терзая одежды, ниже пепеломъ себе посыпая, ни иное что, непристойное творя, какъ /с. 147/ поступаютъ не пріявшіе никакого наставленія въ нещастіяхъ человѣческихъ.
Слабаго духа, и никаковыя силы отъ возложенныя на Бога надежды не имущаго, есть знакъ чрезмѣрно терзаться и ослабѣвать въ нещастіи. Слезы отъ нечаяннаго случая, поражающаго и угнетающаго душу, какбы отъ нѣкотораго удара при тѣсненіи духа вкругъ сердца, раждаются: радость же есть, какбы играніе нѣкое души о совершеніи желанія веселящіяся. Сего ради и виды людей различны суть.
Печальные имѣютъ тѣло блѣдное, синее и хладное: веселящихся же тѣлесный видъ есть цвѣтущій и червленный, въ коемъ душа едва не скачетъ, и отъ радости не исходитъ наружу. Многихъ знаемъ мы такихъ, кои въ ужасныхъ находясь бѣдствіяхъ насильно удерживались отъ слезъ: но отъ сего впали иные изъ нихъ въ неизлѣчимыя болѣзни, какъ то, въ падучую болѣзнь, въ разслабленіе членовъ; иные же и совсѣмъ лишились жизни: потому что отъ тяжести печали, силы ихъ, какбы слабое нѣкое укрѣпленіе, разрушились.
Сіежъ самое въ пламени видѣть можемъ, который, естьли дымъ изъ онаго не выйдетъ, а будетъ вкругъ его обращаться, погасаетъ: тожъ сказываютъ и съ жизненными соками животнаго случается, то есть, что они изсыхаютъ, увядаютъ, не имѣя себѣ наружу прохода. Чего ради Господь надъ Лазаремъ плакалъ? чтобъ чрезъ сіе исцѣлить слабой духъ тѣхъ, кои къ неумѣренному рыданію и плачу весьма склонны.
А что безъ всякаго движенія духа, а къ наученію точію насъ плакалъ Господь, то ясно показываютъ самые Его словеса сіи: Лазарь другъ нашъ успе, но иду, /с. 148/ да возбужду его. (Іоан. XI, 11.) Кто же изъ насъ оплакиваетъ спящаго друга, коего вскорѣ возбудившагося видѣть надѣется? Лазаре! гряди вонъ. (Тамже, 43.)
Уже бывшій мертвъ, ожилъ, и связанный ходить началъ, сугубое чудо: связану быти укроями по ногамъ, и въ движеніи не имѣть препятствія, всеконечно была сила нѣкая выше всякаго препятствія. Како же Господь имый таковая сотворити, сіе приключеніе слезъ достойнымъ быти судилъ? Не явно ли отселѣ, что Онъ отвсюду подкрѣпляя немощи наши, неизбѣжныя и нужныя въ насъ страсти въ нѣкоторой мѣрѣ и предѣлахъ заключилъ, несожалѣніе, аки звѣремъ свойственное, отъ насъ удаливъ, а съ симъ купно и склонность къ безмѣрной печали и рыданію, яко безчестное, отринувъ?
Что же Іовъ? Не уже ли сердце его было подобно адаманту? не уже ли утроба его изъ камней сотворена была? десять его сыновей въ мгновеніе ока пали, однимъ ударомъ сраженные въ домѣ веселія, во время наслажденія, стрясшу діаволу домъ ихъ. Видѣлъ онъ смѣшенную съ кровію трапезу, видѣлъ дѣтей своихъ въ разныя времена рожденныхъ, но единымъ и общимъ жребіемъ скончавшихъ жизнь. При всѣхъ сихъ бѣдствіяхъ не возрыдалъ, не терзалъ власовъ, не испустилъ базчестнаго стенанія, но прославляемое и похваляемое отъ всѣхъ благодареніе возсылалъ Богу, глаголя: Господь даде, Господь отъятъ: яко Господеви изволися, тако и бысть: буди имя Господне благословенно. (Іов. I, 21.)
Но совсѣмъ ли безстрастенъ былъ человѣкъ сей? и какъ? Когда онъ самъ о себѣ говоритъ: азъ о всякомъ немощнѣмъ /с. 149/ восплакася. (Тамже XXX, 26.) Или ложны сутъ словеса его? Но кромѣ иныхъ его добродѣтелей истина самая, истинна быти его свидѣтельствуетъ, глаголя: человѣкъ бѣ (Іовъ) непороченъ, праведенъ, благочестивъ и истиненъ. (Тамже I, 1.)
Напротивъ сего многіе отъ человѣкъ для большаго сѣтованія пѣсни нѣкія вымышляютъ, тщася плачевными пѣніями сокрушить душу свою: и какъ свойственно есть игрокамъ вымышленіе и пріуготовленіе, съ каковымъ они выходятъ на зрѣлище: подобно мнятъ и плачущему, таковый же потребенъ быти видъ, какъ то: черная одежда, разпущенные власы, въ домѣ все мрачное, нечистота, прахъ и унывное пѣніе, печальную рану въ душѣ возобновляющее, не вѣдяще, что душа единожды прилѣпившаяся желаніемъ къ своему Создателю, и небесною красотою возвеселяться обыкшая, сердечныя радости своея отъ многоразличныхъ страстей плотскихъ не точію не премѣняетъ, но еще тѣмъ, что для иныхъ прискорбныхъ быти мнится, вящше усугубляетъ веселіе.
Какъ имущіе не здравые очи отвращаютъ зракъ свой отъ вещей весьма блестящихъ; а отъ воззрѣнія на цвѣты и травы чувствуютъ нѣкое облегченіе: равнымъ образомъ и душа не должна себѣ всегда печальные представлять случаи, и на настоящія злоключенія непрестанно взирать, но на созерцаніе истинныхъ благъ обращать свои очи.
Печалію, яко огнемъ злато, искушается душа: и истинныя оскорбленія добрѣ предъуготовившимъ себя служатъ какбы нѣкоторою пищею, или подвижническимъ упражненіемъ, ко отеческой славѣ подвижника возводящія. Чрезмѣрная же скорбь виною /с. 150/ бываетъ грѣха, когда печаль совсѣмъ погружаетъ мысль, уныніе же приводитъ оную въ пропасть, а недоумѣніе раждаетъ неблагодарность.
И такъ срамно есть благодарить токмо въ благоденствіи, молчать же въ печальныхъ и прискорбныхъ случаяхъ: но въ сихъ еще паче надлежитъ возсылать благодарность, вѣдая, что, егоже любитъ Господь, наказуетъ. (Евр. XII.) Также избавляетъ отъ скорби Святыхъ Богъ не безъ искушенія ихъ оставляя, но подавая терпѣніе. Ежели скорбь терпѣніе содѣлываетъ, (Рим. V, 3.) терпѣніе же подаетъ искусъ: то отрицающійся скорби, искуса себе лишаетъ.
И какъ никто безъ противоборца не вѣнчается, такъ ниже искусенъ кто явитися можетъ, развѣ чрезъ скорби: отъ всѣхъ убо скорбей избавитъ ихъ, то есть, праведныхъ Господь, не акибы скорбѣти имъ не попущалъ, но что со искушеніемъ дарствуетъ имъ и силу къ понесенію онаго. Глаголющій же, что недостоитъ имѣти скорби праведному, тоже глаголетъ, что и подвижнику непристойно имѣть противоборца.
А поелику пріобщеніе воплей подаетъ нѣкоторое утѣшеніе плачущимъ, сего ради не неприлично есть скорбѣть и о нещастіи другихъ. Ибо чрезъ сіе снищешь себѣ любовь у страждущаго, ни веселымъ себе являя при бѣдствіяхъ другихъ, ниже безъ жалости снося чужое нещастіе.
Однако же не должно съ скорбящими выступать изъ предѣловъ благопристойности: чтобъ вмѣстѣ вопить или рыдать со страждущимъ, или въ другихъ вещахъ подражать человѣку страстьми омраченному, какъ то: вмѣстѣ съ нимъ заключить себе, въ черныя ризы /с. 151/ облещися, повергнуться на землю, оставивъ безъ украшенія власы свои, отъ сего бо умножается, а не облегчается скорбь.
Впрочемъ скорбѣть о злоключеніяхъ, и сѣтовать въ мѣру такъ, чтобъ унылость лица и важность соединенная съ честностію душевное соболѣзнованіе показывали, не есть предосудительно. Когда приступаемъ къ бесѣдѣ съ больными: то не вскорѣ надлежитъ ко укореніямъ устремляться, какбы востая и наступая на лежащаго. Тяжки бо суть обличенія имущимъ скорбь въ сердцѣ, и непріятны суть слуху печальныхъ, и ниже малѣйшимъ бываютъ утѣшеніемъ разглагольствія тѣхъ, кои совсѣмъ не чувствуютъ сострастія въ ихъ скорби.
Ибо какъ глазу отъ боли разгорающемуся и малѣйшее нѣчто причиняетъ скорбь: такъ и душѣ тяжестію печали угнѣтенной, хотя бы рѣчь великое приносила утѣшеніе, однако нѣкоторымъ образомъ, во время жесточайшей печали употребленная досадною скорбящему быть кажется. Когда же узришъ брата въ покаяніи о грѣхахъ плачущаго, плачь купно съ таковымъ и соболѣзнуй. Ибо такимъ образомъ при чужемъ злостраданіи свое исправишь. Кто плача о грѣхѣ ближняго теплыя проливаетъ слезы, тотъ самъ себѣ подаетъ исцѣленіе.
Плачи о грѣхѣ: онъ есть душевный недугъ, онъ есть смерть души безмертныя; онъ достоинъ немолчнаго плача и рыданій. О немъ всяка слеза да проліется, и да не престанетъ воздыханіе исходить изъ глубины сердца. Тако Іеремія плакалъ о погибающихъ людяхъ, и поелику не довольно ему было слезъ (Іер. IX, 1.) естественныхъ: то /с. 152/ просилъ источника слезъ и виталища послѣдняго. За вся же сія воздадимъ благодареніе Христу Богу нашему, Емуже подобаетъ всякая слава, честь и поклоненіе купно съ безначальнымъ Его Отцемъ и всесвятымъ и животворящимъ Духомъ, нынѣ и присно, и во вѣки вѣковъ, аминь.
Примѣчаніе: Сіе взято изъ 246 посланія Василія Великаго къ Никопольскому причту.
О смерти
Дивная вещь, о возлюбленніи! како каждый изъ насъ по оставленіи матернія утробы, вскорѣ теченіемъ времени связанъ будучи влечется, всегда позади себе прожитый день оставляя, а ко вчерашнему дни хотя бы и желалъ возвратиться, никакъ не силенъ. Но мы веселимся, когда долѣе шествуемъ, и съ измѣною возраста, акибы нѣчто пріобрѣтая, радуемся, и блаженно быти судимъ, когда кто изъ отрока мужемъ, изъ мужа старцемъ содѣлался.
Не понимаемъ же, что толико отъ житія всегда погубляемъ, колико жили: и не чувствуемъ, когда жизнь наша иждивается, хотя и всегда счисляемъ оную отъ предтекшаго и прошедшаго уже времени: ниже помышляемъ объ оной неизвѣствости, коликое время опредѣлитъ теченію въ сіе путешествіе пославый насъ: ниже хощемъ внимательно разсудить, какія суть къ таковому путешествію легчайшія времена, которыя бы намъ принести удобнѣе можно было: и какія тяжкія и трудныя, къ земли пригвожденныя, не могущія совсѣмъ присвоены быть человѣкамъ, и не попущающія тѣсными оными враты пройти своимъ стяжателямъ.
Но что собирать намъ надлежало, то мы оставили, а что долженствовало презирать, тое мы собираемъ. Ниже тому, что можетъ съ нами соединиться, и истиннымъ и приличнымъ души и тѣла украшеніемъ быть, внемлемъ: а что всегда чуждо /с. 125/ пребываетъ, и изобразуетъ токмо безстудіе наше, тое собирать тщимся, суетной всегда прилагая трудъ и попеченіе, подобно какбы кто самъ себе обольщая, хотѣлъ разбитую наполнить делву.
Какъ долгій путь совершающіе, стопы ногъ своихъ взаимно себѣ (акибы) противоборствующія къ теченію въ даль простирая, и непрестанно первѣе ставшую на землю, послѣднею показуя, чрезъ скорое наступаніе другія, удобно къ концу пути достигаютъ: подобно и въ жизнь сію отъ Творца произведенные, вскорѣ съ самаго начала въ части времени вступая, и первую всегда оставляя послѣднею, къ концу жизни приходятъ.
Ибо настоящая жизнь, по мнѣнію моему, есть непрестанный путь нѣкій, и шествіе раздѣленное на возрасты, аки на гостинницы нѣкія, началомъ каждому утробу матерню, предѣломъ же теченія гробныя обиталища показующее: ихъ симъ всѣхъ ведущее, однихъ скорѣе, другихъ же медленнѣе: нѣкоторыхъ чрезъ все разстояніе времени прошедшихъ: иныхъ же ниже въ первой гостинницѣ коснить попущающее.
Богъ создавый и одушевивый насъ всякой душѣ собственную нѣкую пребыванія въ жизни мѣру опредѣлилъ, и каждому изъ человѣковъ различныя смерти исходища положилъ: иному долѣе въ тѣлѣ пребыти, другому скорѣе отъ узъ тѣла разрѣшитися, по неизреченнымъ судьбамъ премудрости и правды Своея устроивъ.
Какъ изъ заключенныхъ въ темницѣ иные долѣе содержимы бываютъ въ мучительныхъ оковахъ, другіе отъ сего бѣдствія свобождаются скорѣе: такъ равно и души иныя больше времени въ сей жизни провождаютъ, а другія /с. 126/ меньше по достоинству и заслугамъ каждаго, премудро, непостижимо и паче разума человѣческаго провидящу о благоденствіи каждаго, сотворшему насъ Богу.
Подобно какъ въ корабляхъ спящіе сами собою отъ вѣтра къ пристанищу несутся: и хотя они ничего не чувствуютъ; однако само теченіе корабля къ концу ихъ приведетъ: такъ и мы въ прохожденіи времени нашего житія, не чувствительнымъ теченіемъ жизни, какъ бы нѣкоторымъ непрестаннымъ движеніемъ, каждый къ собственному нашему концу влечемся. Путешественникъ ты въ сей жизни (о человѣкъ), все проходишь: все позади тебя остается. Увидѣлъ ли ты на пути растѣніе, или траву, или воду, или иное что достойное твоего вниманія? нѣсколько воспріявъ (отъ сихъ) услажденія преходишь.
Потомъ случились тебѣ на пути камни, долины, стремнины, горы, или рожны, или звѣри, или пресмыкающіяся, или тернъ, или другое что для тебя печальное: ты малое получивъ оскорбленіе, вскорѣ оное оставилъ: жизнь наша такова: ни пріятности, ни оскорбленія ея долго не пребываютъ. Въ сей день ты воздѣлываешь землю, заутра другой, а послѣ сего паки иной. Видишь ли ты сіи поля и домы многоцѣнные? сколько каждый изъ сихъ отъ начала своего измѣнялъ названій? нарищался именемъ сего, потомъ получилъ имя другаго: прешелъ во владѣніе къ иному, и по сему (нынѣ) инаго именемъ зовется.
Не путь ли убо есть житіе наше, въ которомъ одинъ заступаетъ мѣсто другаго, и всѣ взаимно другъ другу послѣдуютъ? отъ иныхъ путей, которые изъ града въ градъ ведутъ, можно уклониться, и не ходить, /с. 127/ естьли не восхощешь. Сей же, хотя бы мы и желали отлагать хожденіе, насильно поемля, ко установленному отъ Владыки концу влечетъ шествующихъ по себѣ. Не возможно же, о возлюбленніи! тому, который изшелъ единожды вратами въ жизнь сію ведущими, и на путь сей вступилъ, не достигнуть и конца его.
И такъ не предпочитайте многоцѣннымъ безцѣннѣйшая, ниже злые купцы бывайте, тлѣнную жизнь паче нетлѣнной и блаженнаго состоянія почитая. Ибо кромѣ страстей безчестія, коимъ многіе изъ сластолюбцевъ подвергаются, и житейскія потребы крѣпость души сокрушающе, акибы порабощаютъ ее, когда насильно влекутъ къ служенію плоти: а гдѣ рабство, тамъ слѣдственно и безчестіе.
И такъ надлежитъ избѣгать таковой жизни, съ которою безчестіе соединено. Ничто же, пишется, велико творю, самъ себе Тебѣ Владыцѣ отдавая: рабъ бо Твой азъ сый, Тебѣ приношу Твое стяжаніе. Ибо всячески Творцу работно есть (отъ Него) созданное. Убо живущему во плоти человѣку надлежитъ быти аки пресельникомъ (странствователемъ:) преходящу же отъ жизни сей аки въ собственномъ своемъ мѣстѣ почивати должно.
Сего ради пришельствовалъ въ сей жизни иноплеменниковъ и Авраамъ, и ниже стопы ноги своея земли стяжавый: при погребеніи же цѣною стяжалъ себѣ землю, тѣло его пріяти имущую. Воистинну убо блаженно есть къ земнымъ, акибы къ собственнымъ нашимъ, не прилѣплятися: ниже, акибы къ естественному отечеству, къ сущимъ здѣсь имѣти любовь: но пребываніе въ жизни сей такъ, какъ /с. 128/ по осужденію намъ опредѣленное за тягость вмѣняя, въ ней обитать, акибы за преступленіе наше изъ отечества своего въ заточеніе отъ судей изгнаны мы были.
И такъ богатствомъ ли ты возносишься? или достоинствомъ предковъ величаешься? или отечествомъ и красотою тѣла, и воздаваемымъ тебѣ отъ всѣхъ почтеніемъ гордишься, но не знаеніь ли, что ты смертенъ, что ты земля, и въ землю возвратишься? Воззри на тѣхъ, кои прежде тебя подобными великолѣпіями блистали. Гдѣ народные градоначальники? гдѣ не пререкательные витіи, полководцы, князи, цари? не всѣ ли прахъ суть? не всѣ ли баснь? не въ малыхъ ли костяхъ память жизни ихъ содержится? посмотри во гробы ихъ, можешь ли узнать, кто рабъ, и кто владыка, кто богатъ, и кто убогъ? различи, естьли можешь, царя отъ невольника, сильнаго отъ немощнаго, прекраснаго отъ безобразнаго? И тако вспомня естество свое превозноситься не будешь.
Что пользы богатому, когда по смерти не можетъ онъ богатства своего съ собою взять? но отъ обладанія онымъ одну только получилъ корысть, что его душа въ животѣ его отъ ласкателей была ублажаема. Въ смерти же не возметъ всего онаго изобилія: а токмо малое нѣчто изъ одѣянія къ прикрытію срама: да и сіе по соизволенію рабовъ одежду на него возлагающихъ.
Счастливъ будетъ, когда и малую частицу займетъ земли, и то изъ сожалѣнія погребателей воздающихъ ему сіе стыда ради общаго человѣческаго естества, и не ему сіе дарствуя, но человѣчество почитая. И такъ ничто изъ прелестнаго въ житіи, чего ради /с. 129/ многіе неистовствуютъ, не есть наше, ниже быть само собою можетъ; но всѣмъ равнымъ образомъ есть чуждо, то есть, и тѣмъ, кои по видимому онымъ наслаждаются, и кои его не имѣютъ.
Поелику и злато, хотя бы кто въ житіи безчисленное множество онаго собралъ, собственнымъ его вѣчно пребыть не можетъ; но или отъ него въ жизни еще сколько ни удерживаемо, утекаетъ къ сильнѣйшимъ преходя: или въ смерти его оставляетъ, а со стяжателемъ своимъ въ толь далекій путь отправиться не хощетъ.
Однако богатые къ непремѣнному оному пути отъ того, который разлучаетъ насильно души отъ окаянныя плоти сея влекомы будучи, часто обращаяся къ богатству о трудахъ отъ юности ради онаго подъятыхъ плачутъ; богатство же въ руки иныхъ преходитъ, оставляя имъ токмо трудъ собиранія, и грѣхъ лихоимства.
Также хотя бы кто нивы, безчисленныя земли, великолѣпные домы, и многоразличные стада скотовъ стяжалъ, и хотя бы во всю человѣческую власть облекся, во вѣки сими наслаждаться не можетъ; но на краткое время господиномъ того нареченъ бывъ, паки другимъ уступитъ богатство, самъ въ малой части земли сокрывшися.
Многажды же и прежде гроба, и прежде преселенія отсюду къ инымъ, а можетъ быти и врагамъ, благая своя узритъ преходяща: или не знаемъ мы, сколько селъ, сколько домовъ, сколько народовъ и градовъ еще при жизни прежнихъ стяжателей своихъ иныхъ господъ именами наречены были, и что многіе нѣкогда рабами бывъ послѣ на престолъ начальства взошли; а господіями и владѣтелями прежде /с. 130/ нарицавшіеся, напослѣдокъ почли за щастіе возсѣдать купно съ подчиненными своими, и своимъ рабамъ поклонились, когда благополучіе ихъ такъ, какъ въ косточной игрѣ, внезапно премѣнилось.
Когда увидишь быліе травное и цвѣтъ, то да пріидетъ тебѣ на мысль человѣческое естество, воспоминающу сіе сравненіе премудраго Исаіи: Всяка плоть яко сѣно, и всяка слава человѣча яко цвѣтъ травный. (Исаіи XL, 6.) Краткость жизни нашея, скоропреходящее веселіе и отраду человѣческаго благополучія весьма изряднымъ пророкъ объяснилъ уподобленіемъ. Кто сего дня здравъ тѣломъ, тученъ отъ сластей, кто зрѣлую по младости возраста имѣетъ красоту, силенъ, крѣпокъ и неудержимь въ стремленіи: тотже самый заутра, или отъ времени увянувъ, или отъ недуга разслабленъ сдѣлавшись, бываетъ сожалѣнія достоинъ.
Иной славится обильнѣйшимъ богатствомъ, тьмою окружающихъ его ласкателей, и толпами уловляющихъ его къ себѣ благосклонность притворныхъ друзей, множествомъ сродниковъ, въ самой же вещи льстецовъ. Полкомъ слѣдуютъ за нимъ послушники, изъ которыхъ одни предстоятъ готовы для приуготовленія пищи, другіе для иныхъ потребностей, коихъ всѣхъ какъ при исхожденіи изъ своего дому, такъ и по возвращеніи паки въ оной всегда при себѣ имѣя, тѣмъ самимъ во всѣхъ встрѣчающихся возбуждаетъ къ себѣ зависть.
Приложи къ богатству власть гражданскую, или отъ царей возлагаемыя достоинства, также правительство надъ народомъ, начальство надъ воинствомъ, провозвѣстника крѣпкимъ предъ нимъ вопіющаго /с. 131/ гласомъ, жезлоносцевъ отвсюду приводящихъ въ трепетъ подданныхъ, то ранами, то отъятіемъ имѣнія, то изгнаніемъ и узами; отъ чего жестокій оный страхъ въ подчиненныхъ усугубляется. Чтожъ посемъ? едина нощь, или едина огневица, или колотье, или воспаленіе легкаго, человѣка сего изъ числа людей похитивъ, погубляетъ: снимаетъ внезапу съ него личину, и показываетъ, что слава его не что другое есть, какъ сонъ. Сего ради справедливо пророкъ славу человѣческую скоро увядающему цвѣту уподобилъ.
Какую убо благословную вину скупости представятъ намъ тѣ, кои прилѣпившись къ сей жизни столь жадны бываютъ къ богатству? не хочу я (нынѣ говорятъ они) продавать имѣнія, раздавать нищимъ необходимыхъ ради потребъ житейскихъ. Но когда самъ наслаждуся богатствомъ въ жизни сей, тогда наслѣдниками имѣнія моего сотворю убогихъ. О, смертный! когда уже ты болѣе не будешь между подобными тебѣ обитать, тогда человѣколюбивъ будешь. Когда мертва тебя увижу, тогда братолюбцемъ нареку.
Многая тебѣ воздастся благодать за благодѣяніе, что во гробѣ лежа и въ землю превратившись щедръ учинился ты въ подаяніи и великодушенъ. Кіихъ, скажи мнѣ, временъ мзды взыщеши? тѣхъ ли, въ кои ты жилъ, или послѣ смерти? Но во время жизни твоея сладострастіемъ житейскимъ ты наслаждаяся ниже воззрѣть на нищихъ хотѣлъ, умершаго же кое дѣйствіе? Кая убо и мзда дѣланія долженствуется? Покажи дѣла, и тогда взыскуй воздаянія. Никто по скончаніи торга не творитъ купли, ниже кто послѣ /с. 132/ подвиговъ пришедъ вѣнчается, и по бранехъ мужество показуетъ.
Такъ равно и по кончинѣ жизни не показуется благочестіе. Черниломъ и писмены обѣщаваешь ты благотвореніе: кто же возвѣститъ тебѣ время исхода? кто порукою будетъ образа кончины твоея? Колико людей похищено насильственными приключеніями, ни гласа изпустити ради болѣзни возмогшими? Что убо ждешь времени того, когда можетъ быть не будешь господинъ надъ своимъ разумомъ? Нощь глубока, недугъ тяжелъ, и нѣсть помогающаго.
Ты же обозрѣвся туда и сюда, и не видя никого подлѣ себя познаешь тщетный совѣтъ свой: тогда воздохнешь о безуміи, что до сего времени отлагалъ исполненіе заповѣди, въ жизни наслаждаяся сладострастіями, въ смерти же повелѣнная Богомъ содѣвая. Когда живъ былъ, себе самаго паче заповѣди почиталъ: по смерти же заповѣдь врагамъ предпочитаешь. Ибо да не воспріиметъ (человѣкъ) сей, да воспріиметъ же, рече Христосъ. И что сіе? отмщеніе ли враговъ, или любовь ко искреннему?
И такъ не должно рыдать о отходящихъ изъ сей жизни, а болѣе еще о благочестивыхъ мужахъ: но паче о рожденіи и пришествіи въ жизнь сію. Ибо входъ въ міръ сей сопровождаемь бываетъ безчестіемъ скверны злостраданія, и того, на что никто изъ предшествовавшихъ въ оный безъ отвращенія воззрѣть не можетъ. Тако пришествіе, плотскаго рожденія необходимостію естества узаконено: исходъ же и отшествіе отсюда честно и пресвѣтло есть: однако не всѣхъ человѣковъ, но только тѣхъ, кои благочестно и праведно здѣшнюю жизнь /с. 133/ провождали.
Честна убо смерть, а не рожденіе человѣческое честно. Сѣется бо, глаголется, не въ честь, востаетъ въ славѣ: сѣется въ тлѣніи, востаетъ въ нетлѣніи. (1 Кор. XV, 44.) Когда іудейски умирали человѣки, тогда скверны были трупія: когда же о Христѣ есть смерть, тогда честны суть мощи преподобныхъ Его. Прежде сего глаголано было священникомъ и Назореомъ, да не осквернится никіимже умершимъ: И аще кто коснется мертвому, нечистъ будетъ. (Левит. XI, 59.) И паки: Да измыетъ ризу свою. Нынѣ же прикасаяйся костемъ мученическимъ нѣкое участіе освященія пріемлетъ отъ благодати въ тѣлеси сущей.
Честна убо предъ Господемъ смерть преподобныхъ Его. (Псал. CXV, 16.) И такъ сравни смерть съ рожденіемъ, и престань рыдать о освобождаемомъ отъ безчестія. Веселитися бо и радоватися съ праведными завѣщаетъ намъ слово Божіе: плакать же и рыдать съ ліющими слезы покаянія ради: или оплакивать тѣхъ, кои ни мало не скорбятъ о грѣхахъ своихъ, для того, что не чувствуютъ погибели своея.
Но тотъ, кто плачетъ о умершихъ, или съ плачущими купно вопіетъ, долженъ ли почитаться исполнителемъ заповѣди? какъ можно похвалить того врача, который вмѣсто вспомоществованія немощному, самъ съ нимъ купно дѣлается больнымъ? Давидъ оплакивая смерть друга своего Іоанаѳана, вмѣстѣ и о своемъ непріятелѣ плакалъ, болѣзную о тебѣ, глаголя, брате мой Іоанаѳане: и, плачите о Саулѣ дщери Ізраилевы. О семъ яко умершемъ во грѣхѣ рыдаетъ, о Іоанаѳанѣ же, яко союзнѣйшемъ во всю жизнь ему бывшемъ.
/с. 134/ Смерть приходитъ къ человѣку по совершеніи предѣловъ жизни, которые съ начала каждому изъ насъ положилъ праведный судъ Божій, всякаго человѣка пользу издалека провидящій. Однако же смерть возлюбленнаго сына твоего не наноситъ ли скорби духу твоему? кто бы былъ столь твердъ сердцемъ, или столь удаленъ человѣчества, чтобъ сей плачевный случай безъ жалости снести могъ, или не великую печаль отъ сего въ духѣ своемъ возчувствовалъ?
Знатнаго дома наслѣдникъ, утвержденіе рода, надежда отечеству, благочестивыхъ родителей отрасль, съ безчисленными желаніями возращенная, въ самомъ цвѣтѣ возраста изъ рукъ родительскихъ похищенъ умираетъ. Не сильно ли сіе и самаго адаманта твердость разрушить и къ сожалѣнію подвигнуть? И такъ ежели мы захотимъ о семъ печальномъ приключеніи сѣтовать, и слезы проливать: то не достанетъ намъ на сіе временной сей жизни. Когда и всѣ люди съ нами станутъ стенать, и тогда не можемъ соразмѣрить плачь свой съ злощастіемъ; и хотябъ слезъ источали цѣлыя рѣки, и въ то время не въ силахъ бы были сего приключенія довольно оплакать.
Того ради совѣтую тебѣ, о человѣкъ! какъ ревностному подвижнику, стать противу величія удара, не вдаваться въ жестокую печаль, и не унывать духомъ, будучи увѣрену, что хотя судьбы строенія Божіяго намъ и не извѣстны: однако все низпосланное на насъ отъ премудраго и милостиваго къ намъ Владыки, принимать должно, хотя бы и въ тяжесть намъ было: тѣмъ наипаче, что Богъ вѣдаетъ, какимъ образомъ каждому распредѣлить полезное, и почему /с. 135/ Онъ не равные полагаетъ жизни нашея предѣлы.
Есть безъ сомнѣнія нѣкоторая вина разумомъ человѣческимъ не постигаемая, ради коея иные скорѣе изъ здѣшней жизни восхищаются, а другіе долговременнѣе въ ней оставляются бѣдствовать. Почему мы во всемъ благоговѣть должны, предъ Божіею къ намъ любовію: а не негодовать, памятуя праведный оный и достопочтенный гласъ, великимъ подвижникомъ Іовомъ произнесенный, когда онъ узрѣлъ десятерыхъ своихъ дѣтей въ совокупномъ пиршествѣ, и въ едино мгновеніе ока подавленными: Господь даде, Господь отъятъ: якоже Господеви изволися, тако и бысть. (Іов. I, 21.)
Сей дивный гласъ сдѣлаемъ мы своимъ, равное воздаяніе отъ праведнаго суда за равное мужество показующимъ. Мы не лишились сына, но возвратили его даровавшему: его жизнь не истребилась, но премѣнилась на лучшую, земля не покрыла нашего возлюбленнаго, но небо его воспріяло. Пождемъ мало, и съ вожделѣннымъ намъ вмѣстѣ будемъ. Разлученіе наше не долговременно, когда всѣ въ жизни сей какъ на пути къ одному и томужде пристанищу текутъ, въ которое одинъ взошелъ, другой еще только достигъ, а третій поспѣшаетъ: конецъ же всѣхъ единъ постигнетъ.
Хотя кто скорѣе путь совершилъ, но мы всѣ въ оный же вступимъ, и у всѣхъ насъ едино жилище. Воспомни о отцѣ твоемъ, что онъ умеръ. И такъ дивно ли родившись отъ смертнаго быть отцемъ смертному? а что умеръ сынъ твой прежде времени, прежде нежели насытился жизнію, прежде, нежели достигъ совершеннаго возраста, прежде, нежели люди начали его знать, /с. 136/ прежде, нежели оставилъ онъ по себѣ наслѣдіе въ родѣ, сіе не пріумножаетъ скорби, но еще подаетъ нѣкоторое утѣшеніе: потому что онъ не оставилъ дѣтей сирыхъ, жены вдовою долговременно скорбящія, и за другаго мужа посягнуть, а о первыхъ дѣтехъ своихъ вознерадѣть имѣющія. Что не продолжалась въ семъ вѣкѣ жизнь его, кто бы былъ столь неразуменъ, чтобъ сіе не почелъ величайшимъ благомъ? Ибо должайшее въ сей жизни пребываніе, служитъ поводомъ къ большимъ злымъ.
Для чего ты прежде не привыкалъ о смертномъ смертное думать, но смерть сына нечаяннымъ случаемъ почитаешь? Когда тебѣ въ первый разъ о рожденіи сына возвѣстили: тогда естьли бы кто тебя вопросилъ, что такое есть рожденное? не отвѣтствовалъ ли бы ты, что рожденное есть человѣкъ.
Когда же человѣкъ, то и смертенъ: а дивно ли смертному умереть? Не видишь ли, что солнце восходитъ и заходитъ, луна растетъ и умаляется, земля процвѣтаетъ и изсыхаетъ? Дивно ли убо, что мы часть будучи міра, участники мірскаго бываемъ? лишеніе возлюбленнаго сына, дражайшія жены, или друга какого пріятнѣйшаго, и союзомъ любви соединеннаго человѣка, не будетъ скучно и несносно тому, который оное предвидитъ, и здравый разумъ вождемъ жизни своея имѣетъ, не слѣдуя никакому обыкновенію. Ибо весьма несносно есть и самымъ скотамъ оставлять то, къ чему они привыкли. Самому мнѣ видѣть случилось вола слезящаго при яслехъ, когда вмѣстѣ съ нимъ воспитованный, и всегда сопрягаемый ему другій волъ умеръ. Подобно и прочія животныя весьма крѣпко привычки придержатся.
/с. 137/ Не почелъ я нынѣ излишне исполнить долгъ мой, чтобъ и къ тебѣ матери его (умершаго сына) не обратить моего слова. Знаю, сколь матери сердобольны, то изъ сего заключаю, какому должно быть твоему соболѣзнованію въ настоящемъ прискорбіи. Ты лишилась такого сына, котораго въ жизни всѣ матери ублажали, и желали, чтобъ и ихъ дѣти были такіежъ: а умершаго его также всѣ оплакивали, будто каждая своего погребала.
Смерть его была язвою отечеству. Съ нимъ великій и знатный родъ палъ поверженъ, какъ лишенный подпоры. О, нападеніе діавольское! колико оно могло зла причинить! О, земля принужденная воспріять толикое паденіе! Самое солнце, естьли есть какое въ немъ чувствіе, ужаснулось при столь печальномъ зрѣлищѣ. Да и кто можетъ то изрещи, что духъ неподкрѣпленный совѣтомъ себѣ представляетъ? Однако не въ нашей волѣ состоитъ все приключающееся, какъ знаемъ мы изъ Евангелія, что ниже малѣйшая птица безъ воли Отца нашего падаетъ. Почему все случающееся бываетъ по воли создавшаго насъ.
Совѣту же Божію кто воспротивится? Да пріемлемъ убо все низпосылаемое (на насъ), потому что негодуя на то, случившагося не поправляемъ, а сами себе губимъ. Не должны мы винить правосудіе Божіе. Мы крайне неискусны въ изслѣдованіи неизреченныхъ судебъ Его. Нынѣ Господь искушаетъ тебя въ любви твоей къ Нему. Нынѣ время тебѣ за терпѣніе твое получить часть /с. 138/ мучениковъ.
Мать Маккавеевъ зря смерть седми сыновъ своихъ не скорбѣла, ниже малодушіе изъявляющія испустила слезы, но благодарила Богу, (2 Мак. VII, 20.) что она увидѣла ихъ огнемъ, бичами и лютыми казнями отъ узъ плоти свобожденныхъ: и за сіе благоискусною почтена предъ Богомъ, а предъ людьми приснопамятною. Велика скорбь твоя, и я сіе знаю; но велики суть и награды у Господа страждущимъ уготованы.
Когда ты содѣлалась матерію, и зрѣла у себя сына: то благодарила Бога, и знала безъ сомнѣнія, что какъ ты смертная, то и сына родила смертнагожъ. И такъ дивно ли, что умеръ смертный? Мы жалѣемъ, что еще не во время. Не извѣстно же однако, безвременно ли сіе, потому что мы избирать полезное душамъ, и предѣлы полагать жизни человѣческой не научились.
Обозри весь свѣтъ, въ которомъ ты живешь, и разсуди, что все видимое есть смертно, и что все тлѣнію подлежитъ. Воззри на небо, и оно со временемъ разрушится; на солнце, и оно не навсегда пребудетъ: всѣ звѣзды, животныя земныя и водныя, украшенія земли, да и самая земля, все тлѣнію подвержено: всего со временемъ не будетъ. Размышленіе о семъ да будетъ тебѣ утѣшеніемъ въ скорби.
Не измѣряй бѣдствія самимъ бѣдствіемъ, ибо такимъ образомъ покажется тебѣ несноснымъ; но сравнивая его со всѣми напастьми людскими, найдешь въ немъ утѣшеніе. Притомъ и сіе съ дерзновеніемъ могу рещи: пощади супруга твоего: другъ друга утѣшайте; сокрушаяся не дѣлай ему злощастія несноснѣйшимъ.
Боюся, чтобы ты по чрезмѣрной твоей любви /с. 139/ къ сыну сама себѣ не причинила болѣзни, глубокую язву по простотѣ нравовъ получивъ въ сердцѣ своемъ, не должно ни единаго приключенія со огорченіемъ принимать, хотя оно въ настоящей жизни и трогаетъ немощь нашу.
Хотя вина каждаго произшествія отъ Господа на насъ низпосылаемаго, яко благаго, и неизвѣстна намъ: однако должны мы быть увѣрены, что все случающееся съ нами приноситъ намъ пользу, либо въ сей жизни мзду за терпѣніе воздавая, либо душѣ отшедшей на небо, дабы она долѣе не коснѣла въ житіи семъ, и не исполнялась паче умножающагося въ мірѣ зла. Естьли бы надежда Христіанъ ограничивалась токмо сею жизнію, то бы подлинно прискорбно было разлучиться прежде времени съ тѣломъ: естьли же начало истиннаго житія по Бозѣ живущіе поставляютъ въ разрѣшеніи души отъ сихъ узъ тѣлесныхъ: то чего ради скорбимъ аки неимущіе упованія?
Что лишеніе дражайшаго твоего мужа несносное бѣдствіе тебѣ причинило, и я въ томъ согласуюсь; да и никто въ семъ сумнѣваться не будетъ, что смерть предобраго мужа есть печальное и оскорбительное приключеніе. Въ самомъ дѣлѣ нѣтъ человѣка, столь окаменѣлое сердце имѣющаго, который бы довольно онаго мужа извѣдавъ, а потомъ услышавъ, что онъ нечаянно похищенъ смертію, лишеніе его не почелъ всеобщею утратою жизни человѣческой.
Когда сіе приключеніе и для чужихъ столь тяжко и несносно; то каковою представить должно скорбь души твоея, которая столь поражена нещастіемъ симъ, что въ разлукѣ /с. 140/ съ дражайшимъ ея, аки нѣкоторое разсѣченіе двухъ частей чувствуетъ. Таковая разлука не менѣе чувствительна, какъ естьлибъ половина тѣла нашего была отсѣчена.
Печаль такова, или и еще больше: какое же утѣшеніе въ семъ приключеніи? Вопервыхъ издревле утвержденное Творца нашего законоположеніе, что непремѣнно надобно родившись, въ назначенное время разстаться съ жизнію. Почему, когда отъ Адама даже до насъ наши дѣла такъ учреждены: то мы не должны негодовать на общіе законы естества; а принимать за благо Божіе о насъ смотреніе.
Чтеніе Священнаго Писанія всегда полезно, но особливо въ таковыхъ обстоятельствахъ. Помни убо произнесенныя Творцемъ слова, по коимъ мы рожденные отъ земли, паки въ землю возвращаемся, (Быт. III, 19.) и нѣтъ никого столь великаго, который бы не былъ подверженъ сему разрушенію. Положимъ, что удивленія достойный мужъ оный былъ превосходенъ, великъ, равную тѣлесной крѣпости силъ имѣлъ добродѣтель, и никому въ семъ не уступалъ: однако былъ онъ человѣкъ, и умеръ какъ Адамъ, Авель, Ной, Авраамъ, Моѵсей, или другаго кого бы мы представили изъ причастниковъ тогоже естества.
Создатель нашъ онаго мужа сотворилъ для одного токмо примѣра человѣческаго естества: почему всѣ на него обращали взоръ свой, всякой языкъ прославлялъ его важныя дѣла: живописцы и изваятели истово его изобразить не могли, повѣствователи въ описаніи мужественныхъ его въ войнѣ подвиговъ уклоняются къ баснословной невѣроятности. Чего ради многіе слуху печальную ту вѣсть приносящу, вѣрить /с. 141/ не могутъ, ниже согласиться въ томъ, что таковый мужъ умеръ. Однако онъ томуже жребію подпалъ, которому и небо, солнце и земля подвергнутся. Взирая на сіе тако умѣряй печаль твою, чтобы ни она изъ сердца твоего извержена была, ниже ты отъ нея поглощена была.
Помышляй, что тѣ, которые въ сей жизни сопряжены, и потомъ смертію разлучаются, подобны суть путешественникамъ, по одному и томуже идущимъ пути; а для безпрерывнаго между собою разглагольствія нѣкіимъ, какбы знакомствомъ соединеннымъ. Сіи прешедше общій путь, когда увидятъ оный пресѣченъ, по необходимости другъ съ другомъ разстаются, и болѣе не будучи удерживаемы знакомствомъ, оставляютъ прежднія предпріятія; но каждый приводя себѣ на память прежднюю побудительную вину, къ своей поспѣшаетъ цѣли.
Слѣдственно какъ симъ другое было намѣреніе въ пути, хотя изъ взаимнаго между собою обращенія и послѣдовало дружество нѣкое: такъ равно и для тѣхъ, кои бракомъ, или инымъ какимлибо сожительствомъ сопряжены, былъ безъ сомнѣнія предопредѣленъ извѣстный конецъ жизни, который соединенныхъ ихъ между собою по нуждѣ разлучилъ. И такъ благодарнаго будетъ знакъ духа не печалиться о разлученіи, наипаче же виновнику соединенія за первое положенное имъ сопряженіе благодарить.
А ты напротивъ, когда и мужъ твой живъ и сынъ здравъ, и все то невредимо, о чемъ ты нынѣ воздыхаешь, не возслала благодаренія Создателю настоящихъ благъ; но еще и жалуешься на то, чего тебѣ не достаетъ. Когда ты жила /с. 142/ съ однимъ мужемъ, болѣзновала, что желанныхъ тебѣ не имѣла дѣтей: когда же и оныхъ имѣла, тужила, что не изобиловала богатствомъ. Надлежитъ остерегаться того, чтобъ мы сами себѣ не сдѣлали потребнымъ лишенія возлюбленныхъ намъ, при жизни ихъ не чувствуя отличнаго удовольствія: по смерти же вящшую оказывая къ нимъ любовь.
Поелику когда за настоящая благая отъ Бога намъ посланная мы не благодарили; то нужно намъ оныхъ лишиться: дабы возбуждено было въ насъ чувствіе. Подобно какъ глаза не видятъ того, что очень близко къ намъ; а требуютъ для сего приличнаго разстоянія: такъ и неблагодарныя души чрезъ лишеніе благъ прошедшее благодѣяніе по видимому болѣе чувствуютъ. Когда наслаждаяся благими не приносили онѣ благодаренія подателю: то лишившись оныхъ, тое за велико почитаютъ, чего уже не имѣютъ.
Но мы отженяя печаль, отъ неимущества происходящую, да научимся отселѣ о настоящихъ благодареніе возсылать. Речемъ премудрому врачу въ самыхъ скорбнѣйшихъ находясь обстоятельствахъ: Въ скорби малѣ наказаніе Твое намъ. (Исаіи XXVI, 16.) Речемъ: Благо мнѣ, яко смирилъ мя еси. (Псал. CXVIII, 71.) Речемъ: Яко недостойны страсти нынѣшняго времене къ хотящей славѣ явитися въ насъ. (Рим. VIII, 18.)
Речемъ: Мало, о нихже согрѣшихомъ, уязвлены есмы. (Іов. XVIII, 11.) Помолимся Господеви, глаголя: Накажи насъ Господи, обаче не въ судѣ и не въ ярости: (Іерем. X, 24.) судими бо, отъ Господа наказуемся, да не съ міромъ осудимся. (1 Корин. XI, 32.) Наслаждаясь же благимъ /с. 143/ житіемъ, испустимъ оный Давидовъ гласъ: Что воздамъ Господеви о всѣхъ, яже воздаде ми? (Псал. CXV, 5.) то есть, праведно недоумѣвающу пророку, и на убожество свое взирающу: не имѣетъ бо, что достойно воздать Тому, Который по сихъ великихъ и знаменитыхъ благодѣяніяхъ, кои однако не имѣютъ совершеннаго превосходства, напослѣдокъ несравненно большія обѣщаваетъ, ихже око не видѣ, ни ухо не слыша, ни на сердце человѣку не взыдоша, яже уготова Богъ любящимъ Его: (1 Корин. II, 9.) яже и намъ отъ страстей плоти себе очистившимъ, буди получити благодатію и человѣколюбіемъ Господа нашего Іисуса Христа, Емуже слава и держава, нынѣ и присно, и во вѣки вѣковъ, аминь.
Примѣчаніе: Сіе взято изъ посланія шестаго къ супругѣ Нектаріевой утѣшительнаго.
Нравственныя слова Святаго отца нашего Василія, Архіепископа Кесаріи Каппадокійскія, избранныя Сѵмеономъ Метафрастомъ, съ Греческаго на Россійскій языкъ переведенныя. — Изданіе первое. — М.: Въ Сѵнодальной Типографіи, 1854
Источник – Руспортал
Просмотрено (32) раз
