Размышления генетика Галины Муравник,
проректора Библейско-богословского института св. апостола Андрея
на 5:12 Послания апостола Павла к римлянам
Кто из людей не мечтает о хорошем здоровье? Это проявляется даже в том, как мы приветствуем друг друга при встрече: «Здравствуйте!» Но что необходимо, чтобы это пожелание исполнилось? Святой Феофан Затворник давал такой «рецепт»: «Победи многоглавую гидру греха – и будешь здоров». Тем самым он невольно обозначил нетривиальную проблему – связь греха и болезни.
В более общем виде она сформулирована у апостола Павла в 5.12 Послания к римлянам: «Посему, как одним человеком грех вошел в мир, и грехом смерть, так и смерть перешла во всех человеков, потому что в нем все согрешили». Итак, через Адама грех обрел свое онтологическое бытие в мире и, как следствие, в жизнь человечества вошли болезни, которые привели за собой смерть. С тех пор смерть – самое противоестественное, что можно помыслить, стала стала неизбежным спутником жизни, ее «естественным» финалом. Все ли в этом построении имеет достаточные основания? Какова сущностная связь между грехом и болезнью?
Размышляя над этой проблемой, мы мы неизбежно оказываемся в области «рискованных гипотез», поскольку не существует целостной, разработанной христианской концепции болезни, равно как и здоровья и, соответственно, связи между понятиями греха и его возможными последствиями в форме болезней. Бесспорно, обсуждение этой проблемы требует междисциплинарности – диалога богословия и биологии, медицины. А значит от пишущего требуется в равной мере компетентность во всех указанных областях. Не претендуя на подобный универсализм, тем не менее рискну сформулировать некоторые идеи, родившиеся при размышлении над упомянутым стихом из Павлова послания: «…Одним человеком грех вошел в мир, и грехом смерть..»
Я буду исходить из трихотомической концепции личности человека, сформулированной апостолом Павлом и принятой в христианской антропологии: человек есть единство тела – души – духа. Попытаемся определить функциональную значимость каждой их трех названных ипостасей (слово ипостась будем употреблять в значении “основание”, “сущность”).
Итак, функция тела (σώμα) в его совокупности – обеспечивать работу органов, определяющих основные физиологические потребности человека (голод, сексуальная потребность и другие). Можно сказать, что назначение физического тела – самосохранение и продолжение рода.
Душа (греч. ψυχή) – этот тот пласт человеческой личности, который включает мысли, чувства (эмоции), желания, волю. Т.о. сфера ее приложения – «…ведение дел земной жизни» (св. Феофан Затворник «Наставления в духовной жизни», М., «Посад», 1993). Митрополит Антоний Сурожкий писал, что душа – «…это область встречи между телесными процессами, духовными явлениями и всем тем, что составляет содержание жизни» («Проповеди и беседы», Париж, 1976).
И, наконец, еще одно отдифференцированное в трихотомической концепции понятие – дух (греч. πνευμα). Приведу определение И.Ильина, сформулированное им в «Аксиомах человеческого опыта» (М., 1993, с. 51-52): «Дух есть живое чувство ответственности, воля к совершенству, способность к самоотвержению. Дух – это сила личного самоопределения человека, источник самоосвобождения, приводящий к полноте человеческой свободы. Это – потребность священного».
Однако здесь требуется уточнение. Апостолу Павлу была чужда абсолютная дискретность – «расщепление» человека на три независимые составляющие, что было характерно для античных философов. Он пишет не просто о теле (σώμα), но о плоти (σάρξ). Но плоть – это живая материя, «душа живая». Без души она – лишь «прах земной». Неодушевленное тело есть труп. Таково же мнение авторитетного современного православного богослова Христоса Яннараса: человеческая личность имеет целостную природу. Невозможно «отчленить» ни одну из ипостасей без потери целостности личности.
Можно резюмировать: тело делает зримыми границы человеческой личности, душа удовлетворяет потребности в чувствовании, а дух определяет уникальность, своеобразие личности, ее богоподобие. Дух – проводник между человеком и Богом.
Из всех обителей Земли только один биологический вид – Человек разумный, наделен триипостасной полнотой. Остальная часть животного мира имеет лишь две ипостаси – тело и душу. Одушевленность животных – биологический факт, имеющий обоснование и в Библейском тексте. В Бытии 1.24 животные названы «душой живой». Носителем третьей ипостаси – духа, явлется лишь человек – Образ и Подобие Бога в тварном мире.
Если обратиться к понятию болезни, то следует сказать, что именно она, а не здоровье, становится естественным состоянием человека после грехопадения. О полном человеческом здоровье можно говорить лишь в эсхатологической перспективе. Ведь согласно Откровению Иоанна Богослова, листья Древа жизни в Небесном Иерусалиме будут служить «для исцеления народов» (22:2). Исцеления от чего? Вероятно, от болезней. Пока же уделом человека в земной жизни остается, по слову Псалмопевца, «труд и болезнь» (Пс. 89:10).
Если опираться на трихотомическую концепцию, болезнь поражает человека со всех трех пластах его личности, т.е. захватывает не только тело, но также душу и дух. И практикующие врачи, и теоретики медицины утверждают, что любая соматическая болезнь, если «копнуть глубже», имеет психосоматическую природу, затрагивая не только тело (что, конечно, проявляется наиболее наглядно), но и душу, т.е. всю человеческую плоть.
В Послании к Галатам апостол Павел пишет: «Плоть желает противного духу, а дух – противного плоти» (5:17). Плоть, предъявляя свои требования, деформирует уникальную триипостасную иерархию человеческой личности. Порой плотские желания становятся доминантным мотивом, определяя все содержание жизни, вытесняя или сводя к минимуму остальные потребности. «Дела плоти известны; они суть: прелюбодеяние, блуд, нечистота, непотребство…» и далее – длинный список на два стиха, который приводит апостол Павел в Послании к Галатам (5:19-21). Так грех «прорастает» в человеке.
Но каковы «точки пересечения» между грехами и болезнями, существует ли между ними сущностная связь? С древних времен, а также в Библейской традиции болезнь была синонимом греха. Порой приходится слышать такие суждения: «болезнь – наказание за грех», «болезни попускаются за грехи». Имеют ли право на существование такие утверждения? Думается, коль скоро они возникли и закрепились в массовом сознании, что в них отражен индивидуальный опыт осмысления собственных страданий, приносимых болезнями.
Однако и Христос, исцеляя болящего, произносит: «Прощаются тебе грехи твои» (Мф.9:2, Мк. 2:5, Лк. 5:20). Значит, эта связь между грехом и болезнью, а также возможностью исцеления через покаяние и прощение греха – не просто «фигура речи». Между тем, было бы большим упрощением, даже искажением проблемы, ставить банальный знак равенства между болезнью и грехом. Их отношения много сложнее, о чем свидетельствует другой евангельский пример – исцеление слепорожденного. На естественный вопрос учеников: «Кто согрешил, он или родители его, что родился слепым?», Иисус отвечает предельно ясно: «Не согрешил ни он, ни родители его, но это для того, чтобы на нем явились дела Божии» (Иоанн, 9:2-3). А это уже открывает иной ракурс в «связке» грех-болезнь.
Бывают ситуации, когда болезнь становится несением креста. И лишь так воспринимаемая, она приобретает характер духовного урока и для самого болящего, и для его окружения, а значит – дает шанс для духовного роста. В болезни можно увидеть не только педагогический, но и воспитательный аспект. Она учит преодолевать ограничения, налагаемые плотью на личность больного, побуждая к нравственному выбору между добром и злом. «Страдания (болезнь) обретают смысл, если делают нас лучше», – пишет психотерапевт Виктор Франкл.
Почему так? Грех – это «болезнь духа», в формулировке о.Василия Зеньковского. И возникает она вследствие разлада в отношениях между человеком и Богом: «Тебе единому согрешил» (Пс. 50:6); это нарушение закона, установленного между Богом и человеком. «Грех есть беззаконие» – читаем в Первом послании апостола Иоанна (3:4). Но лишь осознание этого обладает лечебным, терапевтическим действием, восстанавливает деформированные, нарушенные связи, приведшие к расслоению человеческой личности, нарушению его антропной целостности.
Отношения человека и Бога не сводимы к телесно-душевному уровню. Они складываются на уровне духа – той уникальной ипостасной характеристики, которой наделен лишь человек. И истоки болезни надо искать именно там. Искажение отношений с Богом – вот тот «пусковой механизм», та «питательная среда», из которой произрастают многочисленные болезни (согласно последней Международной номенклатуре, человечество болеет примерно 30 тысячами болезней, тогда как предыдущая перепись насчитывала порядка 10 тысяч).
На это можно было бы возразить, что и животные, хотя они и не наделены даром духа, тоже подвержены многочисленным болезням. И это – неоспоримый медицинский факт. Однако, сравнивая болезни животных и человека, нельзя не отметить одну существенную разницу: болезни животных имеют сугубо соматическую природу, т.е. они есть болезни тела. Животным не свойственны психические расстройства, за исключением так называемых экспериментальных неврозов. Но эти состояния возникают вследствие таких искусственно созданных условий, с которыми животные никогда не сталкиваются в природе. Чтобы их вызвать, человек невротизирует животных «по своему подобию» – лишая сна, заставляя выполнять несвойственные им действия, подвергая другим экстремальным воздействиям.
Однако грех как онтологическая категория – болезнь духа, беззаконие, отход от Бога, отсутствует в мире «душ живых», не обладающих триипостасной полнотой. Это личностное изменение – главное отличие человека от животных. Поэтому болезни животных, в отличие от таковых у человека, никоим образом не связаны с греховными страстями. Они естественны в том смысле, что порождаются сугубо материальными причинами, внешними или внутренними. Как правило, это связано с качеством окружающей среды, т.е. комплексом биотических и абиотических факторов той экологической ниши, в которой обитает животное. Поэтому и смерть животных, как ни жестоко это звучит – естественный, резидуальный этап их существования. Феномен их смертности не связан ни с грехопадением человека, ни с их личной греховностью, поскольку она отсутствует как таковая. И это не есть лишь факт метафизики тварного бытия. Животные болели и умирали задолго до появления на Земле вида Homo sapiens, оставив многочисленные свидетельства этого. Земные недра – это огромная «братская могила», в которой упокоились порядка четверти миллиона видов прежних обитателей Земли. Палеонтология не позволяет нам даже помыслить, что болезнь, а в особенности смерть, как феномен возникли лишь как последействие грехопадения человека в раю.
«Одним человеком грех вошел в мир и грехом смерть…». Нельзя не обратить внимание на то, что греческое слово «κοσμος», переведенное как мир (в славянском тексте «мiр») – это не просто весь мир, т.е. вся обитаемая ойкумена, а лишь мир человеческий. Именно в таком контексте используется этот термин в других Евангельских отрывках. «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего единородного…» (Иоанн, 3:16) или: «Ибо не послал Бог Сына Своего в мир, чтобы судить мир…» (Иоанн, 3:17). Ясно, что имеется в виду мир человеческий.
И в обсуждаемом фрагменте Павлова послания речь также идет о грехе, вошедшем в мир людей. Таким образом, связка «грех – болезнь – смерть» – это сугубо человеческое приобретение, его «know-how». Отсюда понятно, что для победы над болезнью, понимаемой как последствие греха, надо прежде всего упразднить ее «пусковой механизм» – грех, не дать ему «просочиться» внутрь, «прорасти» в другие ипостаси личности.
Есть и другая сторона этой проблемы. Способен ли был райский человек испытывать страдания – эти неизбежные спутники болезней? Полагаю, да. В противнойм случае наши прародители не могли бы не только страдать, но и сострадать, они не просто не чувствовали бы боли, но не могли бы чувствовать и наслаждение, радость. Такого бесчувственного человека не просто трудно помыслить, но и никоим образом нельзя было бы считать совершенным творением Божиим.
Итак, последствие грехопадения – не болезнь, страдание или смерть, а утрата духовного спокойствия, «нравственное смятение» (по определению французского палеонтолога и богослова Рене Лавоката) – нарушение эмоциональной сферы человека, Сейчас это называют отрицательными эмоциями. Ну а они, в свою очередь, возымели разрушительное действие на общее состояние здоровья через нарушение защитных функций организма. Брешь в иммунитете открыла двери болезням.
- ДУХ (πνευμα): грех поражает дух, вызывая утрату духовного спокойствия;
- ДУША (ψυχή): это влечет за собой психические последствия в форме отрицательных эмоций;
- ТЕЛО (σώμα): следствием отрицательного эмоционального состояниястановится ослабление иммунитета, а значит – разнообразныесоматические болезни.
Такова, в самом общем виде, причинно-следственная связь между столь разноплановыми, принадлежащими к разным дискурсам понятиями как грех и болезнь.
* * *
И, наконец, последний член обсуждаемого ряда – смерть. Первое упоминание о смерти мы находим во 2-й главе книги Бытия. Райская жизнь Адама и его жены была нарушена теологической, судя по ее последствиям, катастрофой – грехопадением. Первородный грех сделал бессмертных обитателей рая смертными. Насколько теологически корректно это утверждение?
Входило ли человеческое бессмертие в первоначальный замысел Бога? Безусловно, да. Ведь человек, как сказано священнописателем, сотворён «по образу и подобию Божию». И неотъемлемой чертой этого богоподобия было бессмертие.
Но здесь есть одна деталь, на которую нельзя не обратить внимание. В Библейском тексте сказано: «И насадил Господь Бог рай в Едеме на востоке, и поместил там человека…» (Быт.2:8). Следовательно, рай – это место выделенное, возможно, живущее по своим особым законам. Да и еврейское слово «gan», переведённое как «сад», имеет ещё значение: «место, огороженное решёткой». «Eden» – имя собственное, название страны. Следовательно «gan-Eden» – это отделённая, обособленная страна, но вовсе не вся первобытная Земля, как принято считать в «народном богословии».
Итак, «Сад блаженства» жил по особым законам, и одним из проявлений этой «особенности», вероятно, было отсутствие там смерти. Однако это вовсе не означает, что смерть не существовала в принципе, что ей не были подвержены остальные многочисленные обитатели, населявшие Землю. Доказательством этому могут служить слова, которыми Бог предостерегает Адама от вкушения плодов с Древа Познания Добра и Зла: «…Смертию умрёшь». Это позволяет допустить, что человек до грехопадения был знаком с феноменом смерти, в противном случае он не смог бы понять смысл обращённого к нему предупреждения. Но откуда почерпнули знание о смерти бессмертные? Решусь предположить, что из непосредственного наблюдения смерти в царстве природы. Дочеловеческий мир – мир до грехопадения, знал хищничество и паразитизм, а также их неизбежный спутник – смерть.
Итак, мы можем и должны признать, что в мире присутствовала смерть, причинами которой были, с одной стороны, консументные отношения, то есть умерщвление и поедание одних видов другими, а с другой стороны, «программированная смерть».
Практически все представители живой природы смертны. Бессмертными (с некоторыми оговорками) можно считать лишь одноклеточных – бактерий и простейших. Но даже у них обнаружен процесс, который можно назвать «запрограммированной гибелью», правда включается он лишь в крайне неблагоприятных условиях, когда речь идёт о выживании всей субпопуляции: большая часть особей жертвует собой, но их смерть спасает оставшихся.
А есть ли среди многоклеточных примеры тех, кто владеет тайной вечной жизни? Пожалуй, да. Это – раковые клетки, при размножении которых не обнаруживаются признаки старения. Конечно, эта их уникальная способность не осталось вне поля зрения исследователей. Был открыт фермент, активно функционирующий в раковых клетках – теломераза. Вероятно, в значительной мере благодаря деятельности этого фермента раковые клетки бессмертны.
И всё же завораживающих примеров жизни вечной на Земле мы не найдём. Более того, палеонтологическая зафиксировала всеобщность феномена смерти с самого начала возникновения живого. К моменту появления человека на Земле её недра уже были гигантской братской могилой, в которой упокоились представители многочисленных биологических видов. Таким образом, мы неизбежно должны признать, что смерть вошла в мир не после грехопадения наших прародителей, а существовала в мире изначально, не делая исключений ни для кого из обитателей Земли. Эти выводы палеонтологии также надёжны, как и факт того, что Земля имеет форму шара. Поэтому оспаривать их не имеет смысла. Скорее они должны явиться предметом серьёзного богословского анализа.
Мы привыкли мыслить смерть как нечто ужасное, несправедливое, недолжное, как фундаментальное несовершенство живого, не согласующееся с нашими представлениями о благости Творца и Вседержителя мира. Но новые открытия должны принципиально изменить бытующий взгляд на феномен смерти. Усилиями представителей нескольких научных направлений (молекулярная биология, молекулярная генетика, онкология, биология развития) было открыто необычное явление – апоптоз (от греческого слова «apoptosis» – опадание листьев), или «генетически запрограммированная смерть клеток». Апоптоз можно определить как физиологическое самоубийство некоторых клеток, которое запрограммировано на генетическом уровне. Это последовательная, подчинённая строгим правилам программа самоубийства некоторых клеток. Но их смерть не бессмысленна. Напротив, она является актом самопожертвования во имя интересов и блага всего организма. Как же это происходит? Основные этапы апоптоза таковы:
- Вначале клетка получает особое биохимическое послание («чёрную метку», по выражению одного из исследователей) о том, что она должна погибнуть. Послание это приходит либо из межклеточного вещества, либо от клеток-соседей. Для его восприятия у каждой клетки есть особые «органы» – так называемые «рецепторы смерти». Это белковые молекулы, пронизывающие клеточную мембрану. Следовательно, любая клетка имеет специальный механизм, чтобы прочитать это роковое послание.
- После получения послания внутриклеточные регуляторы изменяют работу ряда генов клетки таким образом, что в ней образуются или активируются особые ферменты (протеазы и нуклеазы), задача которых – разрушение клеточных белков и нуклеиновых кислот. Именно к этим действиям они и приступают.
- Далее следует заключительный этап, связанный с деградацией ядерной ДНК (она распадается на фрагменты вплоть до олигонуклеотидов длиной порядка 180 пар). В конечном итоге клетка подвергается фрагментации, теряет целостность и уничтожается микрофагами или макрофагами, т.е. становится своего рода питательным субстратом для других клеток. При этом фагоцитоз не сопровождается воспалительным процессом, как это бывает при некрозе.
Интересно отметить, что процесс принятия окончательного решения (образно говоря, где поставить запятую во фразе «казнить нельзя помиловать») принимается в прямом смысле «большинством голосов». Всё зависит от соотношения концентрации белков, одни из которых «голосуют» за смертный приговор (это белки из семейства Bax, обладающие апоптозной активностью) в то время как другие готовы «даровать жизнь» (белки Bcl-2). Причина в том, что белки Bcl-2 могут образовывать димеры с белками Bax, тем самым нейтрализуя их, т.е. предотвращая развёртывание апоптозного сценария.
Следует сказать, что апоптоз – отнюдь не экзотический процесс. Скорее наоборот. Он – явление универсальное, свойственное всему живому. В настоящее время открыт митоптоз – программированная гибель митохондрий, апоптоз – программированная гибель целых клеток, органоптоз – программированная гибель органов и, наконец, феноптоз – программированная гибель особей.
Биологические функции апоптоза, если кратко суммировать, следующие:
- обеспечение дифференцировки клеток и органогенеза;
- поддержание тканевого гомеостаза;
- защита от патогенных факторов.
Понятно, что этот механизм является жизненно важным. Нарушение апоптоза влечёт за собой неприятные последствия, часто – с летальным исходом. Это:
- злокачественные новообразования;
- аутоиммунные болезни (системная красная волчанка);
- нейродегенеративные заболевания (синдром Альцгеймера, болезньПаркинсона)
- дефекты развития;
- прогрессируют вирусные инфекции.
Наиболее глубокие исследования апоптоза принадлежат академику Владимиру Скулачёву, который показал, что в каждой клетке атомы кислорода, которым дышит за редким исключением всё живое, превращаются в радикалы гидроксила, являющиеся одним из активнейших окислителей. Эта ядовитая форма кислорода служит одной из причин апоптоза, т.е. является «орудием самоубийства». Эту систему самоликвидации В.Скулачев назвал «самурайским законом биологии». И выполняться этот закон начинает, когда в клетке накапливается слишком много генетических повреждений, либо появляются бездомные клетки, которые покинули свою ткань и начали бессмысленное блуждание по организму. Следовательно, геном остается относительно неизменным в течение тысячелетий именно благодаря тому, что некоторые клетки делают себе «харакири». Однако исследованиями было показано, что не только отдельные клетки, но даже и органы могут ступить на путь самоликвидации. Ядовитые формы кислорода приводят к тому, что в процессе эмбриогенеза исчезают ставшие ненужными некоторые эмбриональные структуры, а также личиночные органы (например, хвост у лягушачьего головастика, наружные жабры и т.д.).
Исследования этого феномена дают основанияпредполагать, что генетическая программа апоптоза универсальна для всего живого, от бактерий до человека, поскольку были найдены многочисленные гомологичные гены, связанные с реализацией апоптозного сценария. Таким образом, программа самоубийства клетки, записанная в её генах, по-видимому, является столь же древней, как и сам феномен жизни. Поистине этот факт достоин удивления.
Однако не менее интересным представляется следующее обстоятельство: и механизм апоптоза, и механизм деления клетки регулируются одними и теми же белками. Жизнь и смерть оказываются двумя неразрывными процессами, один из которых (жизнь) не может нормально функционировать без другого (смерти). Самое большое зло природного существования – смерть, вплетена в ткань жизни многочисленными невидимыми, но прочными нитями.
Вывод, который может быть сделан, как ни странно он прозвучит, таков: генетически запрограммированная гибель – явление жизненно необходимое живому. Возможно, отношения в клеточном сообществе лишний раз иллюстрируют мысль о том, что «нет на свете большей любви, чем жизнь положить за други своя».
И все же: были ли первые люди изначально наделены целокупным бессмертием, и в частности, бессмертием телесным? «…Ибо прах ты и в прах возвратишься» (Быт.3:19) – эти слова, обращенные к нашим прародителям, можно трактовать как «предоставление полной свободы действий силам природы, стремящимся привести каждый живой организм к распаду», – пишут Э. Гальбиати и А. Пьяцца («Трудные страницы Библии», Москва-Милан, 1992). И продолжают свою мысль: «…Телесное бессмертие прародителей было, очевидно, сверхъестественным даром, на что указывает древо жизни».
Вопрос о том, что служило источником человеческого бессмертия, разные богословы решают различно. По мнению одних – непосредственное богообщение; по мнению других – дар особой благодати Божией; Леонтий Византийский полагал, что причиной бессмертия Адама было вкушение плодов от Древа Жизни. Вопрос этот является сакральным, и мы напрасно стали бы искать какое-либо рациональное объяснение.
Рискну предположить, что первочеловек был сотворён не смертным и не бессмертным, а амбипотентным, т.е. обладающим в равной мере этими двумя возможностями (будь он бессмертным в силу особой биологической организации, зачем нужны были бы плод Древа Жизни?). Но после грехопадения он сам отлучил себя от источника благодати, дающего бессмертие. И тогда в свою законную силу вступили природные биологические процессы, которые изначально вложены во всё живое, включая человека, и которые сопровождают с тех пор каждого их людей, приводя к неизбежному финалу.
Следует обратить внимание на то, как сформулировано в Книге Бытия предупреждение, полученное Адамом. Бог не говорит о том, что Он Сам, так сказать, «лично» накажет их смертью. Он говорит: «Ты …умрёшь». Но чтобы осуществилось это обещание, в организме человека уже должны были присутствовать все те биологические механизмы, которые реализуют программу умирания.
Таким образом, действительно, «Бог, смерти не сотворил» (Прем.1:13). Но человек, будучи амбипотентным, из двух данных ему потенций сам, по собственной воле, избрал ту, которая привела его к смерти. Бог, даровав человеку свободу выбора, оставил ему право на смерть. Но воспользовались этим правом наши прародители добровольно. Так смерть из предпосылки (вероятности) стала реальностью человеческого бытия.
После утраты благодати телесного бессмертия весь род людской присоединяется сообществу смертных – многочисленных биологических видов. Но преградив человеку путь к Древу Жизни, т.е. попустив смерть, Господь спас его от более страшной участи – смерти духовной, от полного небытия. Законы разрушения касаются только физической природы человека. Прах земной – та материальная субстанция, в которую обращается после смерти тело, действительно, смертен и разрушим. Значит, тело человека, творимое, как сказано, из «праха земного», изначально несло в себе идею смертности.
Но смерть тела – не окончательный приговор. Может показаться, что умирая, человек навечно уходит в землю, включаясь в ее бесконечный круговорот. Однако тело не просто предаётся земле – оно хоронится, т.е. отдаётся на временное хранение в ожидании всеобщего Воскресения из мёртвых. Предание земле – не есть примирение со смертью. «Рабство тлению», ощущаемое нами как глубинное нарушение закона Божественной любви и справедливости, будет преодолено Воскресением. Мечта о жизни вечной как высшем идеале станет реальностью. Эту надежду принёс нам Христос – «Первенец из мертвых», Своим Воскресением победивший смерть и тлен.
Таким образом, замысел Божий о человеке как о существе бессмертном не исчезает из мироздания, но путь к его реализации меняется, делаясь, и этого нельзя не признать, значительно более сложным. Смертное тело становится, по слову апостола Павла, храмом бессмертного человеческого духа – той ипостаси, которая после смерти тела обретает свое самостоятельное личностное бытие.
«Смерть, – писал о.Александр Шмеман («Водою и Духом. О таинстве Крещения»), – противоположна не бессмертию, а истинной жизни, которая была «свет человеков» (Ин. 1:4) «Именно духовная смерть делает физическую смерть человека истинной смертью»,- пишет он далее. И Христос пришел уничтожить именно духовную смерть. Поэтому смысл анализируемого 12 стиха открывается в контексте стиха 19: «Ибо как непослушанием одного человека сделались многие грешными, так и послушанием одного сделаются праведными многие» (Рим. 5:19). Нам дана надежда. Но мы так устроены, что стараемся любой ценой избегать болезней и вызванных ими страданий, забывая о существенно более важной задаче – вырастать из греха, как вырастает ребенок из своей одежды. И тогда слова апостола Павла, обращенные к филиппийцам, «…для меня жизнь – Христос, и смерть – приобретение» (Фил.,1:21), могли бы стать жизненным кредо каждого из нас – слабого, больного, смертного, но и бесконечно счастливого – в эсхатологической перспективе.
http://naukaibogoslovie.ru/доклады/рождественские-чтения/91-грех-болезнь-смерть
Просмотрено (88) раз
